– Это Стечкин. Кстати, видел я уже Таракана. За нашего принял.
– Давай провожу на Эрвэпэдэ, – предложила Мать. – Кто-нибудь там наверняка в ближайшее время появится.
– Полежу, – отказался Спецназ. – А то и вообще здесь заночую.
Мать с сомнением осмотрела Спецназа.
– Не справиться тебе с ним.
– Ну уж! – Спецназ вскинул голову. – Я ж порвал ему руку!
Мать усмехнулась.
– Перчатку ты порвал, а не руку.
Спецназ предпринял попытку вскочить на ноги.
– Нет! Я… Ой! – Он скривился от боли и осторожно опустился на землю. – Да, он держал в руке перчатку.
– Хотя ты и сзади… – не без иронии произнесла Мать.
– А это нормально, – запротестовал Спецназ. – Если противник превосходит в… Ну, если разные, к примеру, весовые категории, то так и полагается.
– Возможно. Но как-то… не очень достойно, что ли. И вцепиться следовало в глотку. Разве нет?
Спецназ опустил глаза и вздохнул.
– Просто не тренировался давненько, некогда как-то всё. Ну и рацион не сбалансированный. Раньше-то Андреич следил.
Мать окинула Спецназа критическим взглядом.
– Когда ел-то в последний раз досыта?
– Не, ну я же охотник, я рыбак.
– То, что ты приносил детям, не очень-то похоже на добычу охотника.
Спецназ смутился.
– Ну… В общем, давай не будем об этом. И… Ну, я хотел бы надеяться…
– Могила, – кивнув, заверила Мать. – А теперь побегу. Я пришлю кого-нибудь.
Мать прощально вскинула лапу, повернулась и убежала. Спецназ вздохнул, затем предпринял попытку дотянуться пастью до раны на правом боку. Не получилось. Но боль усилилась, и Спецназ, застонав громко и жалобно (стесняться теперь некого было), прижался щекой к легко колышимой ветерком траве.
Мать, слух у неё отличный, остановил стон Спецназа. Она повернула голову назад и навострила уши. Потом некоторое время топталась на месте в нерешительности и даже хотела возвратиться. По крайней мере, мысль такая у неё появилась. Однако, взвесив все за и против, она продолжила свой путь, даже ускорилась слегка. У неё дети. Голодные дети. К тому же – без присмотра уже не менее часа, наверно. Стреляли, конечно, не в них – откуда-то с юга выстрелы доносились, но мало ли иных опасностей, что подстерегают не имеющих крыши над головой детей двух бездомных собак, родителей их злосчастных.
Впрочем, крыша была, правда – дырявая. Жила Мать с детьми своими в шалаше, образованном двумя поваленными бурей деревьями. Лежали они довольно плотно друг к другу, однако щель оставалась. И как ни пыталась Мать щель эту ликвидировать, закрыть, законопатить, в полной мере устранить течь не получалось.