– Хорошо, можете снимать. Но вы ведь понимаете, что с преступниками опасно иметь дело?
Он использовал каждое слово, чтобы мы отошли от намеченного плана.
– Не беспокойтесь, Владимир Григорьевич, мы, если это понадобится, вызовем надзирателей, – сказал Петр.
– Есть много преступников, которые сюда не попали или уже вышли. Им не понравится такое пристальное внимание к этому миру, – серьезно произнес он.
– К чему вы клоните? – забеспокоилась я.
– Просто предупреждаю.
Начальник всплеснул руками и сказал:
– Что ж! Можете начинать. Я готов!
Мы настроили камеру, я посмотрела вопросы, которые мы с Прохоровым успели набросать по пути сюда и я начала интервьюировать:
– Сначала основная информация: ваше имя, возраст и занимаемая должность.
Кроме возраста мне все было известно. Дальше пошли и личные вопросы, которые по большей мере интересовали меня после той фотографии на его столе, где вместо ожидаемого мною семейного фото, я увидела мужскую компанию в пивном баре. Оказывается, ему было 50 лет. Женат Владимир Григорьевич никогда не был. Все дело было в том, что сфера его деятельности, а именно – общение с преступным миром, вызывало в нем опаску привязанности к кому бы то ни было, как он нам объяснил. Говорил, что было однажды жгучее желание связать себя с прекрасной во всех отношениях женщиной и завести милых детишек, но его внутренний голос противился этой мечте. Так он и прожил эти 50 лет, в обществе своих друзей и многочисленных заключенных, которые обитали вокруг него почти каждый день на протяжении вот уже 25 лет.
– Что вы знаете о смертях заключенных, которые произошли за небольшой отрезок времени в вашей тюрьме?
После того как я произносила вопрос, он сначала опускал взгляд и потом отвечал. Обычно я наблюдала, как человек, думая, приподнимает взгляд, поэтому мне и бросилась в глаза такая манера. Но я чувствовала искренность в каждом ответе. Он думал, не для того, чтобы соврать, для того, чтобы наиболее корректно выразить правду, то, что он знал или видел.
– Они перед смертью чего-то боялись, просто сходили с ума. Сначала это казалось игрой на публику. Они упоминали некое бестелесное существо, которое требует крови и возмездия… Причем это продолжалось больше недели. У них будто терялся рассудок, потом на их телах появлялись увечья и, спустя несколько дней, следовала смерть. После первого случая, я и все служащие здесь решили, что жертву убили его же сокамерники, но сейчас мы зашли в тупик. Я склоняюсь к версии «самоубийства». Пока точно все не известно. Мы делаем все возможное, чтобы избежать еще чьей-либо смерти.