– Распишитесь, – участковый протянул планшетку.
– Здесь? – женщина затравленно посмотрела на служителя закона.
– Ниже! – буркнул тот, ментовский палец ткнул в галочку.
– Простите, у вас не будет ручки? – спросила женщина у понятого, грузного дядьки с красной сеткой капилляров на лице. Он молча отдал дешевую ученическую ручку с обгрызенным концом. В положенном месте появилась крохотная подпись. Женщина будто повисла в воздухе. – Все?
– Все, – подтвердил участковый. Понятой строго посмотрел.
– Ручку верните!
– А?.. Ой, простите! – она спешно отдала ее.
Участковый зашуршал копиркой, выдал блеклую копию.
– Всего доброго, – он приложился к козырьку, толкнул слесаря. – Семеныч, закончил?
– Угу, – пролетарий проверил замок: собачка мягко пробежалась туда-сюда. – Готово, пользуйтесь. – Милиционер дождался кивка Рядова.
– Ну, тогда порядок…
Власть растворилась серым френчем в темноте, сгинули соседи, Рядов шушукался со слесарем – торговался из-за рубля-другого. Артем пытался поддержать Ромкино зубоскальство, но глаза, нет-нет, а возвращались к выселенцам: два плоских силуэта из черной бумаги, дрожит в руках белый прямоугольник липового протокола. Мальчишка захныкал, запросился в туалет. Женщина растерялась.
– Ну, куда же, Мишенька?
– Да, гадь здесь, – заржал Ромка. – Вон – лифтовая вся в говне…
Женщина затряслась, сжала малыша.
– Зачем?.. – она захлебнулась в Мишкином реве. Ни одна дверь не открылась…
* * *
– Тёма, а что делать, что делать?!! – повторял Рома. Рядов подбросил лишь до Покровского парка, обветшавшее здание университета мрачно глядело в спину. На лавочках, невзирая на морось, тосковали шахматисты, старенькие зонтики скрывали седые головы и мысли. – А че! Козу со спиногрызом все равно бы выгнали – почему не мы? Артем молчал, мерил шагом потрескавшийся асфальт. Рома вяло добавил. – Гульденов не хило подняли…
– Не хило, – согласился Артем. На круглой площадке – постамент; там, вместо украденного металлургами Пушкина, грубый крест.
Мэрия обещала воздвигнуть храм… Крепкое дерево успело почернеть, наполниться сокровенным и неисполненным. Рядом, какая-то сумасшедшая с мольбертиком, знай себе, кидает по картону кисть, очерчивая контуры несостоявшейся стройки: луковицы, оконца – будто не видит виноватого креста. Артем приостановился, заглядывая под зонт.