Добавлю, сам папа в любимой физике не преуспел. Почти сорок лет проработал в одной и той же лаборатории, но диссертацию так и не защитил и дальше должности старшего инженера не продвинулся. С тем большим пылом отец мечтал сделать из меня ученого, достойного именитого тезки. Я до сих пор с содроганием вспоминаю бесчисленные физико-химико-математические кружки, конкурсы и олимпиады, куда меня толкала родительская непреклонность. Как ни зубри, все равно тонешь утюгом чугунным среди зауми юных гениев. Не утешал даже общеизвестный факт, что великого Эйнштейна чуть не исключили из школы за тупоумие. Его, тупоумия, я продемонстрировал вволю, но второй теории относительности за ним не проклюнулось. Тем не менее после школы я все-таки проскочил (проскребся!) на физмат и бросил это дело только на втором курсе, укрывшись от родительского разочарования под армейской пилоткой.
Поймите правильно, я не жалуюсь. За исключением мечты о моей научной карьере, папа был человеком веселым, легким и, что называется, мастером на все руки. И по дому сделать, и на даче построить, и друзей за столом собрать, и поставить нас всех под рюкзак, под весло байдарки, на лыжи и на коньки…
Мой большой, сильный, неугомонный папа! Он любил работать и умел отдыхать. Руками вообще творил чудеса – не только наша двухэтажная дача построена им в одиночку от фундамента до конька крыши, но и на участках друзей остались его плотницкие шедевры. Друзья любили его и считали славным малым, пусть и не хватающим звезды за острые кончики. Я до сих пор думаю, что его настоящим призванием было мастерить и строить, а не создавать теории и рассчитывать уравнения. Просто он вырос на романтике глобальных идей. «Дай людям веру!» – как давно все же было сказано… В возрасте подростковой категоричности я пытался с ним спорить, доказывал, что хорошая табуретка лучше плохой теории, и, разумеется, без успеха.
Словом, у меня было нормальное, счастливое детство, которое не смог испортить даже переизбыток точных наук.
За два года армии семья смирилась, что звезда Обрезкова не засияет на небосклоне отечественной физики. Но я не стал окончательно разочаровывать родителей, их убежденность в необходимости высшего образования оставалась непоколебимой. Я еще раз лязгнул зубами о гранит науки, только выбрал меньшее зло – факультет журналистики. И, к собственному удивлению, его окончил. Потом работал – по специальности и не только.