– Звучит, конечно, хорошо, – пробормотала я. – Но надо подумать.
– Чего тут думать! – разозлилась Светка. – Нам ещё бумаги на него надо оформить, разрешения там всякие, а времени мало остается.
– Нет-нет, – категорично заявила я. – Нужно всё взвесить, я не могу так просто сына за какой-то там бугор неизвестно с кем… – начала было я, но тут же, увидев скуксившееся лицо Антоновой, быстро поправилась, – в том смысле, что без моего чуткого материнского глаза отправить на целую неделю.
– Ладно, – смирилась Антонова. – Думай до выходных, мы как раз с тобой в субботу на тусовке поэтов встречаемся. Обмозгуй это дело, хотя чего там обмозговывать, – Антонова опять схватилась за голову, а потом за сердце, но передумала и снова схватилась за голову. – Чего-то мне нехорошо, – пролепетала она. – Вызову-ка я такси и поеду домой. Может, до субботы пройдет.
Когда мы вошли в зал, то тут же увидели Ксюху в сопровождении Сюзанны. Обе синхронно нам помахали. Мы с Антоновой переглянулись и после её одобрительного кивка двинулись к ним. Признаться, я не ожидала увидеть Сюзи здесь, не понимаю, зачем Ксюха её притащила, наверное, затем, зачем я привела Антонову – чтобы не умереть со скуки. С другой стороны, подруг в Ксюхином окружении было немало, почему она выбрала именно Сюзанну, а не милую и скромную Верочку, мне было не ясно. Может, дальновидная Ксения предпочитала держать строптивую Сюзи на виду, под своим бдительным контролем, а может, этих двух барышень связывали куда более близкие отношения, чем мне казалось.
Сюзи снова была обряжена в мех несчастного пушного зверька, Ксения облачилась в тонкое трикотажное платье с широким поясом, на руке – изящный браслет из белого золота и массивная цепочка на загорелой шее, на голове – аккуратно заплетённый «колосок». Я, как всегда, красовалась в водолазке и джинсах, а вот Антонова… Антонова блистала во всех смыслах этого слова. Кажется, она собрала дома всю фольгу и, не экономя на материале, щедро ею обмоталась. Мало того что она нашла в своем гардеробе невероятно облегающее платье, переливающееся всеми цветами радуги, так ещё и украсилась сверкающими туфлями, сумкой, а в шевелюру запихнула серебристую заколку размером с праздничную кулебяку. Короче, Антонова была похожа на обёртку от шоколадной конфеты: яркая, ослепительная и приторно-сладкая.