– Нормально… Я просто устала, – она вымученно улыбнулась.
– У тебя неприятности? Впрочем, теперь у всех неприятности. Туман…
– При чем тут Туман?
Она встала и повернулась к окну.
– Вон он, отсюда виден… Триста метров до ближайшего ограждения. Соседи говорят – надо уезжать… Сейчас на окраинах много пустых квартир. А то и совсем из города… Наверное, скоро я останусь одна во всем доме. И буду ждать Туман…
– Что с тобой, Эльза? Откуда эта мрачность?
Она резко обернулась к нему.
– Ты видел наших детей, Артур? Ты можешь объяснить, что с ними происходит?!
В этот момент раздался звук ключа, вставляемого в замочную скважину. Дверь открылась и захлопнулась.
– Это он, – сказала Эльза и крикнула: – Роберт!
На пороге появился рослый и крепкий парень лет пятнадцати.
Он был в пятнистой куртке военного образца с закатанными рукавами, такой же маскировочно-пятнистой расцветки штанах и тяжелых армейских ботинках. На поясе у него висело некое самодельное подобие полицейской дубинки. На левой стороне груди был приколот странный значок: в черном овале белая буква М. Мокрые от дождя волосы были коротко подстрижены.
– Здравствуй, Роберт, – Беланов поднялся навстречу сыну и протянул руку.
– Здравствуй, – ответил Роберт. Во взгляде его читалось раздражение. Секунды две он раздумывал, пожать или нет протянутую руку. Наконец все-таки пожал, тут же развернулся и вышел из комнаты. Снова раздалось клацанье ключа, хлопнула дверь.
– Погоди… Он что, в дверь своей комнаты замок врезал?
– И ключ всегда с собой носит, – чуть не плача, подтвердила Эльза. – Я ему говорю: «Неужели ты думаешь, что я буду без разрешения рыться в твоих вещах?» А он: «А кто тебя знает! Вы ведь сейчас все трясетесь, как бы не нарушили благополучие вашего мирка! Ты же воображаешь, что это для моего же блага, а раз так, считаешь себя вправе вмешиваться в чужую жизнь!» А когда я плакала, вышел из своей комнаты, встал в дверях и говорит: «Слушай, прекрати, пожалуйста! Терпеть не могу театра, тем более такого провинциального!» Ушел и заперся.
– А я ему подарок привез… – произнес Артур и выложил на стол зеленый кляссер.
– Он больше не собирает марки. Он, по-моему, вообще больше ничем не увлекается. Хотя я о нем уже ничего толком не знаю. Целыми днями где-то пропадает, иногда и не ночует. О выпивке, куреве, тем более о наркотиках говорит с негодованием. Хорошо, если это не показное…