И именно в этом историческом кафе я
назначил встречу Оксане Костенко. Ценник здесь был отталкивающим, и
сама студентка точно не смогла бы позволить себе такие траты.
Как-то она наизусть прочитала мне
едва ли половину «Евгения Онегина» и призналась, что любила
Пушкина. Я же всегда считал, что одна из основ крепких связей и
верности людей — это их убежденность в том, что тебе на них не
плевать. Не плевать многим, но не все считают нужным это
демонстрировать.
Я считал.
— Приехали, Алексей Иоаннович, —
сказал Лаврентий, паркуясь на набережной Мойки. — Вы уж простите,
придется немного пройти пешком. Все заставили…
— Ничего, погода как раз
подходящая.
Теплее не стало, зато перестал лить
дождь, и хотя бы не приходилось таскаться с зонтиком. Лаврентий
припарковался рядом с рестораном «Медведь» — еще одним символом
роскоши и бессмысленного швыряния денег на ветер. Любимое место
купцов Первой гильдии.
Мы с молчаливым охранником вышли и
направились прямиком к угловому дому, где располагалось кафе. На
самом деле оно уже давно стало рестораном высокой кухни — просто
для кофеманов и сладкоежек открыли отдельный кондитерский зал.
Поднявшись на второй этаж, я почти
что уперся в администратора.
— Добрый день, сударь! Могу ли я вам
помочь?
— Я два часа назад я бронировал
столик у окна на имя Алексея, — улыбнулся я. — На две персоны.
Решил не козырять титулами и
фамилией лишний раз. Ясное дело, здесь народ тоже не лыком шит, да
и персонал мгновенно считал во мне аристократа, а не богатенького
купеческого сынка. Просто не хотелось лишних расшаркиваний. Могу я
хоть иногда просто выпить кофе, как обычный человек?
— Да-да, сударь! — кивнул
администратор. — Я хорошо помню тот разговор. Прошу за мной.
Кафе и правда выглядело аутентично.
Нынешние владельцы заведения гордились тем, что сохранили и
воссоздали все интерьеры, мебель и даже старинные предметы утвари.
Потолки невысокие, со сводами. На зеленых стенах — подлинники
картин позапрошлого века, бронзовые канделябры. Венские стулья с
полукруглыми спинками, круглые столы с белоснежными скатертями. И
возле каждого из столиков располагалась золотая табличка, на
которой были выгравированы имена знаменитых гостей —
преимущественно, деятелей искусства.
Память здесь и правда охраняли как
святыню, и мне даже стало не по себе, когда я увидел, как какая-то
большая семья заказала несколько подносов еды.