— Спасибо, — сорвался с моих губ хрип. – Где я? Кто вы…
Широкая грязная ладонь закрыла мне пол-лица.
— Рот закрой, если жить хочешь, судью не перебивай. И не вздумай
жаловаться на избиение, придушу!.. Сама упала! — капюшонистый
незнакомец с силой дёрнул меня вверх, ставя на ноги, громко
звякнули цепи на руках и ногах. Стоять получалось с трудом, мужчина
практически тащил меня по земле, мои заплетающиеся ноги не
поспевали за его широким шагом.
«Это сколько же я падала, что совершенно не помню, как сюда
попала? Память отбил, гад! Последнее, что помню, как подбираю
кулон», — головная боль прошила висок, срывая с губ громкий
стон.
Мы вышли на широкий двор, полный народа, мужчина, не прикладывая
силы, толкнул меня на землю, я, не сопротивляясь, осела.
На мгновение воцарилась тишина.
— Паучиху привели, — запищал какой-то ребёнок. И тут началось.
Со всех сторон полетели оскорбления:
— Вдову чёрную привели!..
— Душегубица!..
— Смотри, как лицо посинело, небось от своего яда страдает…
— Погубила молодого мужа…
— Чего несёшь-то, какой он молодой, давно песком дорогу
присыпал…
— Ладно, не молодого, но и дня с ним не прожила, как
погубила…
— Зачем Прокоп привёз её?..
— Откуда она вообще?..
— А если и на самом деле чёрная вдова?..
Яркое солнце нещадно светило в глаза, жмурясь, пыталась
рассмотреть себя и присутствующих. В толпе стояли мужчины, женщины
и даже дети.
Одеты все были просто и практически однообразно: женщины в белые
или серые блузки и разноцветные юбки длиной по щиколотку. У кого-то
юбки были выцветшие, у кого-то почти новые. Длинные волосы украшали
красные ленты. Мужская одежда была менее разнообразной, серые или
тёмные рубахи и брюки тех же оттенков.
— Тишина! – вдруг раздался голос позади. – Суд начинается!
— Судья пришёл, сейчас он эту гадину приговорит… — послышался
старческий голос.
— Посадите подсудимую на стул, — мужчина в капюшоне тут же
выполнил приказ, с лёгкостью подхватив меня под руки.
Я, сдерживая стон, откинулась на спинку стула. И стон был не
облегчения, а боли. Встреться мне на узкой дороге, гнусь чёрная! Не
удержалась, стрельнула свирепым взглядом в сторону избившего меня
охранника. Жгло не только спину, но и ноги.
— С прискорбием должен сообщить, — оказывается, мучаясь от боли
и насылая проклятья на мужика, отвлеклась от судьи, который начал
разбирать моё дело. Какое вообще дело? Где я? Хотелось кричать в
голос, требуя скорую и полицию, – что вдова Виктория Ламарк не
виновна в смерти мужа… Правом, данным мне королём Густавом Великим,
да продлятся его годы правления нашей процветающей страной Навуар
на века, приказываю снять кандалы с Виктории Ламарк.