Утро после ресторана. Голова раскалывается, словно по ней
долбят отбойным молотком. Глаза опухшие, красные. В зеркале — чужое лицо,
постаревшее за одну ночь.
Саша сидела на кухне с чашкой кофе, который горчил и
противно пах. Все горчило. Вся жизнь превратилась в сплошную горечь.
— Мама, а папа тебе изменяет! — Лика влетела в кухню вихрем,
но остановилась, увидев материнское лицо. — Почему ты плачешь?
— Я не плачу.
— Врешь. Глаза красные. — Дочь села рядом, неожиданно
по-взрослому серьезная. — Мам, я не слепая. Ты плачешь ночами. Он телефон
дисплеем вниз кладет. Шифруется. Пароли поменял. Я не маленькая уже!
Саша попыталась улыбнуться, но получилась жалкая гримаса.
— Это взрослые проблемы, Лика.
— Я уже взрослая! Мне скоро восемнадцать! — дочь стукнула
кулаком по столу. — И вообще... Сева мне не отец.
Эта фраза ударила больнее пощечины.
— Лика, что ты говоришь? Сева тебя удочерил, когда тебе было
три года...
— Удочерил, но не стал папой! — зеленые глаза вспыхнули
гневом. — Мы с ним всегда цапались, ругались. Он меня терпеть не может! И
бабушка с дедушкой твоей дорогой мне это постоянно напоминают!
Внутри что-то оборвалось. Саша прекрасно помнила, как
родители Севы относились к Лике. *Чужой ребенок. Плод греха. Позор семьи.*
Сколько раз она слышала эти слова за семнадцать лет!
— А кто мой настоящий отец? — тихо спросила Лика.
Папа. О ее отце я меньше всего хотела вспоминать. Особенно
сейчас.
— Лика, это сложно...
— Несложно! Ты просто не хочешь говорить! — дочь вскочила,
глаза горели. — Я хочу знать! Имею право! Где он? Почему вас не было рядом?
Почему ты за Севу вышла?
— Мама, я видела этого мужчину вчера в ресторане. Того, от
которого Сева побелел как полотно. Это он, да?
Саша резко подняла голову.
— Откуда ты знаешь?
— Глаза. Такие же, как у меня. И губы. И вообще... — Лика
села обратно, вдруг ставшая очень взрослой. — Я всегда знала, что он где-то
есть. Искала в толпе, представляла, каким он может быть.
В горле встал комок. Руки дрожали так, что пришлось сцепить
их в замок.
— Лика...
— Я хочу с ним встретиться.
— Нет.
— Почему? — в голосе дочери зазвенела сталь. — Почему я не
могу увидеть родного отца?
Потому что он опасен. Потому что разрушит твою жизнь, как
разрушил мою. Потому что я до сих пор его люблю и боюсь этого больше смерти.