— Вам известен некто Селим-бей? — задал я риторический
вопрос.
Своего первого помощника Мехмет-паша точно должен был знать.
Именно он и поручил пацану грязное дело.
Лицо визиря преобразилось, превращаясь в равнодушную маску. Он
крикнул, вызывая слугу, и велел позвать своего помощника.
Селим-бей оказался низеньким толстяком с добродушным лицом и
бородой с подкрученными завитыми концами. Толстые пальцы, все
унизанные перстнями, покоились на животе, а полы длинного кафтана
волочились позади него.
Помощник низко поклонился и начал певуче приветствовать:
— О, достопочтенный Хаджа Ме...
— Молчать, — оборвал его посол. — Скажи мне только одно, Селим.
Ты сам решил уничтожить потомков кутлу-кеди или тебе кто-то велел
это сделать?
Толстяк бросил на меня быстрый взгляд, и маска учтивости пропала
с его лица. Решение он принял мгновенно и действовал
стремительно.
Пухлые руки шустро забрались под кафтан и в сторону визиря
полетели два кинжала. Оба зачарованные — их лезвия были пропитаны
магией смерти.
Элементали, охраняющие своего хозяина, отреагировать не
успевали.
А визирь у себя во дворце явно чувствовал себя в безопасности и
даже на встречу со мной, то есть незнакомцем, не озаботился о
простейших защитных амулетах.
Я действовал без размышлений. Освободил из перстня стихию
воздуха, выставляя перед послом прочный щит. Черный, как сама тьма.
Обычную стихию кинжалы разрезали бы, как бумагу. Поэтому пришлось
прибегнуть к темному дару.
Лезвия столкнулись с преградой и со звоном рассыпались осколками
к ногам ошарашенного визиря.
Селим-бей обернулся ко мне и его лицо перекосило от ярости:
— Ты...
Закончить предатель не успел. На него обрушился джинн и я
невольно сделал шаг назад. Стихия мгновенно испепелила человека,
лишь горстка пепла осела на туфлях посла и он брезгливо потряс
поочередно каждой ногой.
Мехмет-паша, к его чести, в руки себя взял быстро. Только лицо
неестественно оставалось бледным.
— Искандер-эфенди, — он глубоко и размеренно поклонился и замер
в таком положении. — Примите мою благодарность и долг жизни. Вы
праве требовать любую награду.
Мне бы хватило и того, что он назвал меня уважительным «эфенди»,
не говоря уж об имени, переиначенным на свой манер. Знак доверия и
исключения из числа чужаков. Эти два слова значили больше любых
обещаний и наград.