— Как смеешь, господину на
лошади ехать!
— Справимся, — откликнулся
Тимур, отдыхая после перевязки. — Вот цена за высокомерие. Аллах
скор в расчётах.
— С Его милостью,
поправитесь…
— Посмотрим, Ахмад, — в карих
глазах ожила жестокость. — Жизнью отвечаешь за работу.
Ученик в ответ неуклюже
поклонился. Предупреждение нисколько юношу не обидело и не
испугало, напротив, Ахмад чувствовал, что стыдиться ему не следует:
знания, которые он скрупулёзно собирал, изучая труды врачевателей,
помогли предотвратить страшные последствия.
— Откуда ты родом? — спросил
Тимур.
— Из туркменских земель,
господин. Но я никогда не был на родине. Не помню ни отца, ни
матери.
Тот задумчиво разглядывал
руку: два повреждённых пальца противно жгла боль, благо кровь
перестала вытекать. Незнакомец, по возрасту младше его самого, ждал
приказов.
— Ты станешь хорошим лекарем.
Возможно, я однажды возьму тебя на службу. За такими, как ты,
будущее.
— Такими, как я?
— Упрямцами, — пояснил Тимур.
— Не сходи с намеченного пути.
— Я иду по стопам Абдуллаха
ибн Сины, мой господин. Авиценна был величайшим врачевателем в
мире! А ещё я слышал, что на Востоке по пульсу узнают болезнь. Это
настоящее чудо! — Ахмад неожиданно пустился в откровения. — Я молю
Аллаха, чтобы Он позволил мне учиться дальше. Ни о чём большем
просить не смею.
— Я верю тебе.
Голос паренька убаюкивал.
Дышал Тимур уже не так тяжело. Разговоры отвлекли от мыслей о
повреждениях. Он отпустил нукера и устроился на овечьей шкуре
удобнее. Ахмад милостиво подоткнул под голову подушку.
— А я иду по стопам
Чингиз-хана. Он покорил мир и создал целое государство. Орда! Наши
народы впервые озарила слава. Кем мы были до того, как Чингиз-хан
объединил нас? И что сотворили дети с его наследием? Эмиры ссорятся
из-за пастбищ, как женщины из-за любой юбки, плодят вражду и
интригуют, напрочь забыв о чести. Потомки хана Чагатаяпристрастились к выпивке и слушали наложниц. Воины давно не
надевали на коней серебряную броню. Мы разрозненны и слабы. Сколько
хозяев у нашего улуса? Каждый лелеет клочок земли, пока наши
истинные враги пожирают целые страны. Это ли не позор,
Ахмад?
— Мой господин
прав.
— Я об одном жалею: что не
родился в семье чингизидов, — признание прозвучало украдкой, тихо и
совестливо, словно преступлением было говорить такое. Тимур уважал
отца и предков, некогда служивших Великому хану. Столетие назад
барласы ушли в Мавераннахр, территорию между реками Джайхун и
Сайхун, там нашли дом и остались. Они не были в полной мере ни
моголами, ни тюрками, но взяли от каждого народа лучшее.