— Эмиры дробили страну на
глазах отца. Это началось ещё до моего рождения. В медресе меня
отдали, как только научился ходить. Чтобы, подобно другим, не
отклонился от шариата. Дали наставников. Я с детства превосходно
владею оружием, — Тимур взглянул на лекаря с горечью и надеждой. —
Я не могу вернуться домой калекой, Ахмад. Но и умирать не
собираюсь. Если сумеешь вылечить…
Он коснулся спрятанного под
одеждой амулета.
— Лично направлю к
наставникам. Дарую свободу, золото. Никто больше не посмотрит на
тебя, как на раба. Поедешь куда захочешь.
И Ахмад поверил пылкому
обещанию.
— Быть Авиценной значит
совершать невозможное, — выдохнул в ответ юноша, находя понимание в
глазах воина. — Положитесь на меня, господин!
Тимур улыбнулся, обнажив
желтоватые зубы. Совершать невозможное… В точности как Чингиз-хан,
дошедший с войском до края земли и сваявший из племён, что
исповедовали разных богов, Орду. Каждый раз, когда барлас сравнивал
себя с правителем прошлого, в его жилах вскипала кровь. Забыться не
давала одна важная и простая истина: можно без конца сражаться с
людьми, но судьбу определяет исход другой битвы — с собственными
грехами.
Вскоре его навестил Джаку.
Нукер был крайне взволнован состоянием предводителя, хотя и
старался этого не показывать. Захваченной Каркаре требовалась
жёсткая рука: кочевники успели испробовать вина и, впав в буйство,
отбирали у местных всё что видели. Джаку не знал, как вразумить
соплеменников. Они уже ничем не отличались от шакалов Туглук-Тимур
хана, разграбивших Мавераннахр и утвердивших свою
власть.
Ходили слухи, что в былые
времена Туглук-Тимур хан сторонился эмира Казгана, правителя земель
Хорасана, но настал час, когда и он вспомнил о корнях — о родстве с
Чагатаем. Более того, захватчик принял ислам и, чтобы найти
поддержку среди духовенства, даже провёл над собой обрезание.
Туглук-Тимур хан готовился к новой войне. И многие кланы стали её
невольными участниками. Хаджи Барлас, правитель города Кеш,
понадеялся на помощь Казгана и отправился в соседние земли, в
Хорасан, тем самым допустив чудовищную ошибку — бросил племя на
растерзание врагу. Казган посчитал поступок предательским и, как
говорили местные, казнил эмира Хаджи за трусость. При этом не
отправив войска на защиту союзников, не напомнив Туглук-Тимур хану,
кому Мавераннахр принадлежит. Многие барласы погибли бы, если бы не
появился юноша — мало кому известный, из семьи благородного
Тарагай-бека, — не собрал их под своим началом и не встретился с
Туглук-Тимуром лично. Этот мальчик, понимая, что иного пути нет,
вступил в переговоры и пообещал хану абсолютную верность.
Туглук-Тимур остался беком доволен. С виду смышлёный, хотя и
неопытный, хорош в военном искусстве, покорный — почему бы не
назначить его главным над барласами, над их землями и пастбищами,
над армией новобранцев в конце концов? Туглук-Тимур хану нужен был
свой человек на занятой территории, тот, кто знал её
изнутри.