Ехали мы недолго. Скорость автомобиль держал приличную,
максимальную разрешённую в пределах города. Пробок не было, по
крайней мере, по ходу нашего следования. Никто больше куриц по
улицам не гонял, в общем, приехали мы быстро.
Поезд уже стоял на втором пути, и Егорыч стаскивал в наше купе
вещи. Мы с отцом стояли на перроне и молчали. Наверное, надо было
что-то сказать, но мне не хотелось, а он, похоже, не знал, чем ещё
можно подбодрить сына, которого отправили непонятно куда прямо в
лапы нечисти и нежити.
Паровоз издал длинный гудок, и мы оба вздрогнули.
— Ваше сиятельство, пройдите в вагон, поезд через десять минут
отправляется, — посоветовала мне миловидная проводница, уже
проверившая наши с Егорычем билеты.
— Ну, что же, Денис, — отец обхватил меня за плечи. — Удачи
желать не буду, слышал я, что это в вашей врачебной среде не
поощряется.
— Да, есть такое, — вяло ответил я, быстро перебирая в памяти
то, что досталось мне от Дениски. Вроде бы действительно есть такое
суеверие от медиков: не желать друг другу спокойных смен и удачи в
дежурствах. Что-то с обратной реакцией на добрые пожелания связано.
— Ну, что, до встречи, — и, неожиданно для самого себя, я его
обнял.
Отец на мгновение прижал меня к себе и похлопал по спине.
— Береги себя, Денис, — сказал он, отпуская меня и делая шаг
назад. — Да, и постарайся не впутываться в неприятности. Сам
понимаешь, что быстро к тебе на помощь мы прибыть не сможем.
— Постараюсь, — буркнул я, пытаясь понять, с чего меня на
обнимашки потянуло. В итоге махнул на это рукой, списав на реакцию
своего нового тела, и добавил. — Ты для того, чтобы от
неприятностей уберечь, вон, Егорыча ко мне приставил, и немного в
финансах ограничил, так что, всё нормально будет.
— «Наихудшее, чему может научиться молодёжь, — легкомыслие. Ибо
последнее порождает те удовольствия, из которых развивается порок».
— Процитировал Егорыч, не спускаясь на перрон и наблюдая за нами,
стоя рядом с проводницей.
— Демокрит, — сказал я, закатив глаза и повернувшись к отцу. —
Тебе не кажется, что Егорыч принимает всех этих давно умерших
философов всерьёз?
— Он просто очень увлекающаяся натура, не бери в голову. Сейчас
философы, до этого литературные классики, даже боюсь представить,
что будет следующим в списке его увлечений, — и Виктор Давыдов
улыбнулся.