– Влас! – подскочила, да как была с ложкой в руке, так и кинулась к нему. – Очнулся?
– Очнулся, вроде. Позови десятника. Кто приехал? Глеб Ржанов?
Она брови подняла изумленно да и положила на лоб ему ладошку прохладную.
– Огневица что ль? Да нет, не горишь. Власий, откуда тут десятнику взяться? – и глазищами высверкнула. – Ты не пугай.
– Воды дай… – прохрипел, – сухой, как лист.
Она метнулась и поднесла испить. В баклажке вода свежая, холодная. Влас долгонько булькал, а уж потом утер рот и принялся выспрашивать:
– Где мы? Сколь я тут валяюсь? Откуда мятель чужой? В Шалках взяла? Где наши? Чего уставилась, говори нето!
– Лучше б спал! – осерчала, брови соболиные свела к переносью. – Бегай тут, скачи вокруг него козой бешеной, а в ответ токмо крик. Где, где…В лесу, чай, не ослеп, сам видишь. Два дня мы тут. Мятель того…ну, который там лежит. В Шалки, говоришь? Да где они те Шалки?! Знала бы, куда идти, так и пошла бы! Орёт он! Не знаю, где наши! Чего прилип?!
– Не кричи, – Влас с натугой поднялся, сел и посмотрел на боярышню, что кипела сей миг не хуже, чем пахучее варево в котелке. – Елена, ты толком скажи, что было-то?
– Чего было? Ты кровью изошел и упал, вот, что было. А потом день и две ночи бока тут отлеживал, – Еленка говорила обидное, но голосом понежнела. – Ты как, Влас? Болит? Голова-то ясная али как? – притронулась к плечу, то ли лаская, то ли оберегая.
Влас и замолк. Вот только что шипела злой кошкой, а на тебе, заботится, тревожится о нем.
– Да не молчи ты. Хоть слово кинь. – Глаза синие теплом согрели и еще чем-то непонятным.
– Постой… Ты сама тут всё? Как дотащила-то? Как справилась? – голос его дрогнул, и не понять с чего. То ли от изумления смелой девкой, то ли от иной напасти.
– Как смогла, Влас, так и сделала, – она замолкла, только плечами повела, будто ознобом взялась. – Тебе поесть надо, инако сил не будет. Я сейчас.
Пошла к котелку, прихватила ловко и принесла наваристой похлебки.
– Сам-то ложку удержишь? – сует ему в рот жижу пахучую. – Я хлебца покрошила. Сытнее.
Влас закашлялся, да не потому, что в горле перхало, а от изумления:
– Ты сама, чай, голодная. Другая-то ложка есть? Садись, похлебаем.
Она и спорить не стала, вмиг вытащила из рукава черпачок деревянный и полезла в котелок.
Ели со вкусом, вот только уж слишком горячо вышло, просто так в рот не лезло. Дули со всех щек, брызгали огненным варевом во все стороны и не перестали махать ложками, пока не показалось дно котелка.