Личных горничных у Шута не имелось.
Во-первых, он не особенно любил отдавать распоряжения, да и не
испытывал большой нужды в чьей-либо помощи. Сам мог сходить на
кухню за едой или отдать грязные рубашки прачкам, беспорядок же ему
не мешал. А во-вторых, хоть и именуемый «господином», на ступенях
дворцовой иерархии Шут и сам был ненамного выше прислуги. Нет,
разумеется, ему стоило лишь заикнуться – и в тот же день любимчику
короля назначили бы личного лакея. Но он понимал, как нелепо это
будет смотреться со стороны.
Прежнее здоровье к Шуту вернулось
быстро, и пилюли он перестал пить сразу, как почувствовал, что
может снова пройтись колесом и покинуть свои покои через окно.
Совесть мучила его недолго: в конце концов, этих горьких шариков с
резким запахом трав стало на треть меньше.
«Шут я или девица? – смеялся он над
собой. – Не хватало еще, и правда, зависеть от каких-то
пилюлек!»
Довольно и того, что он почти неделю
пытался следовать строгому распорядку дня. Это оказалось слишком
утомительно.
4
Первое, на что решился Шут,
выбравшись, наконец, из постели и из простуды, был поход к
дворцовой портнихе.
Чопорная, длинная и худая как палка,
эта особа наводила трепет на всех своих клиентов. Но меньше их от
этого не становилось. Мадам Сирень, за глаза называемая просто
Госпожой Иголкой, умела создавать шедевры. Ее наряды стройнили
толстых, подтягивали низкорослых, оттеняли лучшее в каждом
заказчике. Подобно Шуту, Госпожа Иголка была незнатного рода, но во
дворце к ней относились с большим уважением: как-никак этой женщине
было доверено одевать самого короля. Разумеется, все придворные
дамы выстраивались в очередь к ней на пошив. И, несмотря на целую
грядку учениц и помощниц, мадам Сирень всегда была занята на много
недель вперед.
Но Шут обслуживался вне очереди. Как
особа, причисленная к королевскому кругу.
Он тоже побаивался Госпожи Иголки,
ибо прозвище свое она получила не столько за пропорции тела,
сколько за вздорный нрав и острый язык. Каждый раз их встречи
превращались в опасный словесный поединок, в котором Шуту не всегда
удавалось остаться победителем. Направляясь к ее мастерской, он
перебирал в голове их прежние стычки и гадал, на чем может
проколоться в этот раз. Но мадам Сирень встретила его почти
ласково. Едва только Шут заглянул в швейную мастерскую, она
приветливо кивнула ему и поманила длинным костлявым пальцем.