— Подождите! — всполошился я. — А
сюда больше никто не заявится?
— Сюда никто не наведывался как
минимум полвека и едва ли что-то изменится в ближайшем будущем, —
усмехнулся врач и вздохнул. — Приют рассчитан на куда большее число
воспитанников, нежели обучается в нём сейчас. Воспитанников водят
на закалку в зал над источником.
Сразу вспомнилась просьба Первого, но
в казематы возвращаться мне было не с руки, так что от расспросов я
воздержался.
— Готов? — уточнил Грай.
Я не был, но кивнул.
— Вернусь за тобой через час! —
предупредил врач, распахивая толстенную железную дверь.
Ничего не оставалось, кроме как
шагнуть прямиком в оранжевый шторм. И — выстоял! Не шарахнулся
обратно, не опустился на корточки, даже руками не закрылся.
Выдержал первый самый лютый натиск!
Постоял, всё уверенней и уверенней
отгораживаясь от жара, а как самую малость очухался, то принялся
вертеть головой по сторонам. Зал оказался вытянутым, высокий
потолок подпирали воздвигнутые в кажущемся беспорядке колонны, в
дальнем конце подземелья полыхало оранжевое сияние, поэтому темно
здесь не было.
Не было и жарко. Так только казалось,
а на самом деле — нет.
Прямо от входа куда-то в сторону
уходила волнистая линия, я собрался с решимостью и ступил на неё,
двинулся вперёд медленно-медленно. Но не только из-за наставлений
Грая, просто ускорить шаг не сумел бы при всём желании, пусть бы
даже от этого и зависела сама моя жизнь.
Приходилось не только закрываться от
энергии, но и проталкивать себя через ставшую какой-то очень уж
неподатливой реальность. Да ещё чертовски разболелась правая нога и
начало невыносимо припекать рубцы, оставленные на спине плетью
палача.
Ну что за напасть такая?! Я ведь о
них лет десять не вспоминал!
Когда кое-как доковылял до
пятиконечной звезды и перевернул песочные часы, то обратился к
внутреннему зрению и через оранжевое сияние различил, как
подрагивают и съёживаются фиолетово-чёрные отростки, дотянувшиеся
от голени до середины бедра. А помимо этого проклятия проявилось
ещё и старое, доставшееся по наследству от мамы с папенькой: едва
заметный прежде пурпур пошёл пятнами, где-то выцвел, где-то
собрался в прожилки. Его сдирало натиском энергии, мой дух словно
ошкуривали призрачной тёркой! Аура потеряла стабильность и мерцала,
а по спине так и вовсе будто не далее пяти минут назад трижды
протянули плетью, ещё и соль в раны втёрли.