Пока птица пировала над добычей, все глубже вонзаясь клювом с заячью плоть, девушка в ужасе закрыла глаза. Забилась в темный уголок птичьего разума и, обняв колени руками, тихо покачивалась из стороны в сторону, пытаясь не вслушиваться в издаваемые звуки. Но где там! Слух совы даже острее, чем у диких животных. А я находилась в ее голове, как раньше она — в моей.
В меня беспощадно врезалась каждая эмоция, каждый даже самый слабый отголосок ее ощущений. И сейчас это была лишь жажда убийства. Это пугало. Кажется, меня не так сильно взбудоражило само превращение, как то, что я могу испытывать такие ощущения. Это не было подобно сну, где мы иногда выступаем в роли стороннего наблюдателя. Я и являлась той самой безжалостной убийцей, которая наслаждается охотой. И не только потому что голодна, но и испытывает азарт от сего действа.
Когда сова утолила первый голод, разделив кровавую трапезу с матерью, она удовлетворенно взлетела на очередную толстую ветку и принялась педантично чистить испачкавшиеся снежные перья. Она долго приводила себя в первозданный вид, погрузившись в какое-то медитативное состояние покоя. В это время я могла подумать.
И мысли оказались не самые радужные. Первый восторг от полета прошел. Остались страх и беспокойство. Вдруг я все больше и больше буду становиться птицей, теряя себя, саму человеческую суть? Если я так легко в первый день после превращения дала возможность птичьим инстинктам взять верх над человеческим разумом, то что будет через месяц? А через год? Смогу ли я вернуться? Смогу ли снова преодолеть этот барьер дикой боли? Смогу ли заставить себя перешагнуть через нее, обретая возможность говорить?
Захочу ли?..
Мысли об Алексее захватили меня. Я даже чаще задышала, ощущая, как отчаянно колотится маленькое сердце. Как будто в нем физически не хватало места для того огромного чувства, которое я испытывала по отношению к этому мужчине. Он не успел сказать самые главные слова. Но я все поняла по его взгляду. Он ждет. И мне так хотелось к нему! Даже в этом обличье. Пусть я птица, но я хочу вернуться!
Однако у матери оказались совершенно другие планы. Она снова взлетела. Я последовала за ней. Некоторое время наслаждалась полетом. Мысли Августы ушли на второй план. Но затем каким-то не иначе как шестым птичьим чувством, я поняла: мама летит на родину. Туда, где родилась она и вся моя семья. Она возвращается на бескрайние просторы Сибири!