— С мотком шерсти все в порядке? — спрашивает Арс, глядя в окно.
— Угу… нужно было шею ему свернуть и дело с концом, — рычу, — возимся с этой хуйней на ножках.
— Мы не живодеры, — скалится Арс, — пусть живет мелкий. Тем более с ним Аве легче. Жека прав, не нужно жестить. Она сидит там, трясется вся. С ней в таком состоянии каши не сваришь…
— Какую кашу ты с ней собрался там варить?! — беснуюсь.
— Проехали, — вздыхает, — пойду скажу повару, чтобы приготовил ей еду. А ты набери Ритку, пусть осмотрит девчонку.
— Почему я-то?
— Она к тебе неровно дышит, Рин. И в любом случае приедет. Ритка болтать не станет, Ава у нас не совсем законно.
— Да похуй, полиция все равно под нами, — фыркаю.
— Не вся… — мрачно произносит, — мне напомнить тебе, кто в прошлый раз нас чуть не посадил? Евсонов — неподкупная тварь и давно уже точит зуб на нас с тобой. Если он прознает про Лукина… и его дочь… быстро сложит два плюс два.
— Он прознает, потому что какой-то бессмертный их квартиру сжег. Я с этим дерьмом разберусь, Жека уверен, что это Алиев. Если оно так, то следов он не оставил.
— Ладно… в общем, звони Ритке, а я пойду на кухню. Потом зайду к Аве. Узнаю, как она там.
— Еще надо ее шерстяному купить лекарства. Мне Жека оставил список.
Арс уходит. Я молча кручу телефон в руках. Мы никогда так с бабами не возились. Они либо у нас сосали и дырки подставляли… либо прислуживали другим способом. А с этой носимся, как с писаной, блядь, торбой!
Раздражает!
А еще сильнее меня бесит, что мой взгляд липнет к этой сопле запуганной. И мне не хочется ее обижать. Так быть не должно! Я снова становлюсь мягким и рискую потерять все…
Нужно запугать ее посильнее, чтобы боялась. А не смотрела так. Потроша душу и заглядывая туда своими глазищами.
Жека прав: Аврору Лукину нам нельзя! Вообще! Абсолютно!
Но почему тогда мне хочется подняться и проведать ее? Словно я волнуюсь… да ну нет… чушь собачья!
Стряхиваю розовые сопли и набираю номер врача…
Арс
Направляюсь в комнату Авы. Для дочери предателя, спиздившего наши бабки и свалившего ориентировочно за границу, она слишком спокойна. Ночью, правда, бедняжка впала в состояние, похожее на бред.
Мне пришлось ее положить на постель и накрыть пледом. А мотку шерсти закупить корма и всякой прочей хуйни. Поилки, кормилки, блядь! Будто у меня дел других нет.