Но и бросить этих двоих тоже не смог.
Ава, Ава…
Нервничает?
Или корчит из себя недотрогу? Знавали таких вот снежиночек. На поверку оказывались теми еще блядями. Наша с Рином жизнь никогда не подразумевала никаких отношений с телками, кроме постельных.
А чаще и вовсе коленно-локтевых. То есть нагнуть девчонку в углу или туалете клуба, задрать юбку и трахнуть. Все, на этом наши отношеньки заканчивались.
Толкаю дверь.
Мелкая сидит. Как только захожу, подпрыгивает и в угол забивается. Ничего, пусть боится. Так не обнаглеет. Тут у нас не санаторий. Прохожу вглубь, сую руки в карманы джинсов.
— Как себя чувствуешь? — сухо спрашиваю.
Молчит. Глаза только таращит. Губы свои пухлые жует. Невольно рассматриваю ее лицо. Миленькая, хоть и тощая, как спичка. Под глазами мешки синющие, бледная.
— Я спросил, как чувствуешь себя, — рычу, — глухая, что ли?
— Нормально, — вижу, как дрожит вся.
Пиздит.
— А если правду? — подхожу ближе, она вообще в самый угол забивается, обнимает себя руками.
— Не трогайте меня! — всхлипывает. — Я не знаю… ничего не знаю! Пожалуйста…
Хмыкаю, смотрю на нее. Хочу сделать шаг, но внезапно в ногу что-то впивается. Шиплю от боли, опускаю взгляд. Моток шерсти, когтями вцепившись в мою лодыжку, ползет вверх.
Я ему дерево, что ли?!
— Ты не ахуел часом, шерстяной? — хочу вышвырнуть зверюгу в окно, но рука не поднимается.
Срываю кота со своей ноги, держу за холку. Он висит, смотрит на меня своими тупыми глазами.
— Отдайте, пожалуйста, — Аврора тихо просит, — не трогайте его! Он не специально… Хэппи просто играет!
Ее голос дрожит, девчонка безумно боится за этот рыжий моток шерсти. Да не трону я его, блядь! Зачем тогда в ночи катался в ближайший зоомагазин черти куда?
— Я не… — тихо произношу, ахуевая от собственного желания оправдаться перед девчонкой, — в общем, забирай свой моток шерсти. И без глупостей!
— Я поняла, — тихо говорит, а у меня почему-то сердце сжимается.
Спокойно, Арс. Это все может быть лишь мастерской игрой. Как ее отец к нам внедрился, а затем забрал бабки и свалил, так и она прикидывается ромашкой, чтобы сбежать.
Разворачиваюсь и делаю пару шагов к двери.
— Простите, Арсений? — тихо зовет меня, голосок уставший и больной.
— Что? — не поворачиваюсь.
— Мне нужно в университет… там важная практика, и… — она запинается, начинает кашлять.