Будучи женщиной любознательной, мама много читала. Книжки родители читали в кровати, вдвоем. Вернее, мама читала, а папа был публикой. Сегодня, после отхода ко сну, родители смеялись особенно громко. Утром я спросил их:
– Что читали?
– Шолом Алейхема.
Папа был аккуратистом – всегда в выглаженном мамой костюмчике, при галстучке, с добрым, улыбчивым, чисто выбритым лицом. Часто он и по магазинным очередям ходил в таком вот виде.
С пятнадцати лет отец стал брать меня на халтуры, и играть мне надо было все на слух. Много халтур проходило на квартирах, и часто мы играли вдвоем. Иногда с нами играл барабанщик. Мне нравилось играть с отцом: во-первых, он знал много необходимой для этой работы музыки, во-вторых, был веселым и общительным человеком, особенно если не было контроля со стороны, и в-третьих, каждый раз мне выдавалось пять рублей, что для меня было целым состоянием.
Новый, 1961 год встречали у нас дома. Были бабушка и дедушка, мамина сестра Паша с сыновьями Аркадием и двухлетним Сашей, которого она родила от второго мужа, дяди Наума. Были и молодожены – моя младшая тетя Рая с мужем Володей. Перед этим папа настоялся в очередях за майонезом, зеленым горошком, докторской колбасой. На столе были салат оливье, картошка с селедкой. Кое-что мама испекла.
Сегодня было о чем поговорить. В эти дни в городе шел громкий судебный процесс союзного значения – так называемое «Трикотажное дело». Восемь человек получили расстрел. Абе Рыжему, знакомому отца, тоже грозил расстрел. Аба был богат. Эдита Пьеха приезжала петь на его день рождения. Однажды во львовском аэропорту его встречал ансамбль «Березка». Папа рассказал, что во время суда судья спросил у жены Абы: «Где вы спрятали деньги?», на что она ему ответила: «Спросите у его любовниц!» Абе заменили расстрел на пятнадцать лет. Видимо, сыграла роль мужская солидарность.
Моим учителем по баяну стал заведующий народным отделом К. Н. Бурындин. Хороший педагог, тоже любивший выпить, но только после работы. Кроме баяна, нас учили играть на домбре, балалайке, бандуре. Тех, кто хотел дополнительно играть на парадах в духовом оркестре, учили на духовых. Я выбрал трубу.
По субботам в общежитии давали танцы под патефон. Там я и познакомился с Наталкой, студенткой хорового отдела. Симпатичная, среднего роста блондинка, с приятными формами, к тому же веселушка. После второй нашей встречи вышли на улицу и за углом общежития поцеловались. Стали встречаться почти каждый день. Вечерами мы ходили в парк имени Богдана Хмельницкого и там, спрятавшись под большой сценой летнего театра, целовались до умопомрачения. Я не мог оторваться от ее пышных грудей. На большее не решался, да и не знал, что к чему.