Е.И. Каминская. То, что будет помниться об учителях
О Виталии Алексеевиче Кабатове
1980 год, отмеченный многими событиями… Похороны Высоцкого. И Олимпиада в Москве. А для меня – год поворотный: я поступила в Институт, и с сентября начинается новая жизнь. Совершенно не представляла себе, какой она будет. Легко ли: МГИМО – это символ, ну и какая может быть жизнь в символе?
А началась она лекциями по римскому праву Виталия Алексеевича Кабатова. Не знаю, кому бы еще привалила такая удача, как нам. В лекционной аудитории высокий сдержанный профессор говорил с нами так, как, наверно, разговаривали в дворянском собрании. Его негромкий голос настраивал нас как музыкальные инструменты и вводил в мир, где не было места пошлости, хамству, расхлябанности. Там были свет и разум. И этот мир был приветливо и гостеприимно открыт для нас, в нем легко входящая в память латынь соседствовала с историческим анекдотом и шутками по вполне злободневным поводам. Там любого выслушивали, уважительно склоня голову, и к любому относились серьезно и с пониманием. Тяжела и опасна жизнь студента – не комсорг «стреножит», так начальник курса «повяжет». Глаза красные от ночного конспектирования классиков марксизма-ленинизма (почерки сличают – у друга не позаимствуешь!). Как пуганая ворона, шарахаешьcя от всякого куста. И только вокруг Виталия Алексеевича зона безопасности. Он не обидит, не упрекнет. Это только он может деликатно спросить ошалевшего экзаменуемого, долго и упорно называющего вещи чужими именами: «Простите, пожалуйста, наверно, вы имеете в виду вот это?» – и милость к падшим призовет. Вот она, проекция на реальную жизнь Ульпиана с его толкованием сомнений в пользу обвиняемого!
Не было в Институте человека светлее его.
А он каждый день, каждый час преодолевал немыслимое. Эхо войны доносилось до него, когда для всех пушки давно смолкли. То страшное ранение, полученное на войне, навсегда перечеркнуло будущее музыканта. Другого человека это могло бы сломать, а он выпрямился и взлетел. Виталий Алексеевич никому не давал ничего почувствовать. Он словно решил для себя жить так, как будто ЭТОГО НЕ БЫЛО. Горло перехватывает, когда вспоминаешь, как он вел меня на консультацию на кафедру, открывая передо мной, студенткой-второкурсницей, дверь. Открывая протезами…