– Да?
– Анджела, деточка, как у вас там дела?
– Великолепно, – делая глазами знаки Льюку, произнесла я в трубку.
– Надеюсь, что вас хорошо кормят? – поинтересовалась мама.
– Да, просто замечательно. Представляешь, на ланч мы…
– Да-да, представляю. Пару лет назад нас с твоим отцом угораздило поехать на Восточном Экспрессе в Париж. Никогда не забуду – поезд еле-еле тащился, но при этом меня так укачало, что я ни куска не могла проглотить. А Филипп, как ты знаешь, такими вещами не страдает и, конечно же, ел за двоих и все время нахваливал их повара. К сожалению, фамилия его у меня из головы вылетела, но, может быть, сейчас…
– Мама! Не понимаю, какое это все имеет отношение к моему путешествию?
– Ах да, – воскликнула она. – Я же не об этом хотела с тобой поговорить…
– А о чем? – спросила я, любуясь, как на моей десертной тарелке плавают в винном соусе белоснежные холмики сыра марскапоне.
– Только что твоему отцу звонил посол Италии в Париже. Он хочет передать Филиппу какую-то старинную венецианскую маску…
– Мама, – перебила я, – я очень рада за папу, но мы с Льюком не собираемся останавливаться в Париже…
– Анджела, я бы и не просила тебя останавливаться в Париже, если бы уже не пообещала папе, что сегодня вечером ты её для него заберёшь, – выдала она.
Белоснежные холмики итальянского сыра марскапоне разом потеряли для меня свою привлекательность, и я почувствовала, как во мне зарождается неприязнь к итальянскому послу и к его не к месту сделанному подарку.
Мама сочла мое молчание согласием и стала, слегка коверкая французское произношение, диктовать мне адрес резиденции посла.
Лицо Анджелы приобрело кислое выражение. Видимо разговор по телефону не доставлял ей особого удовольствия. По выразительным знакам, которые она мне делала, я уловил, что на другом конце была её мама, Лидия дю Монд. Мне еще не представилось случая с ней встретиться, но из рассказов Анджелы, я понял, что она была женщиной сверх активной, особенно когда дело касалось светской жизни, которая, по всей видимости, у неё была очень насыщенной.
Лидия всячески пыталась привлечь к светской жизни и Анджелу. Однако ей это редко удавалось, поскольку Анджела, как впрочем и я, к таким вещам была равнодушна. Единственное различие между нами было в том, что мне из-за моего окружения было намного труднее отвертеться от участия в обязательных светских мероприятиях, а вот Анджеле в этом вопросе была предоставлена большая свобода.