Она пришла в себя лишь в прихожей, когда, переводя дыхание и готовясь броситься в омут очередного поцелуя, небрежно кинула взгляд на своё отражение.
– Пропала женщина, – грустно вздохнув, сказало отражение.
– Пожалуйста, молчи, – шёпотом попросила она.
Отражение в спальне, надрывая связки, пыталось образумить её, но она уже потеряла способность слышать. Природа величаво и громогласно заявила свои права и Наташа, оглохнув, ослепнув и утратив чувство реальности, слилась со своим естеством…
Глава 3
Бледная тень Барака Обамы
Сидя на полу прихожей, Наташа ещё долго всхлипывала.
– Мама, мамочка, где ты… – жалобно повторяла она.
Никто не отозвался на её призыв. Никто не бросился утешать рыдающую женщину. Отражения, предметы, внутренний голос и телефон равнодушно молчали.
Охрипнув от стенаний и выплакав все слёзы, отличница системы образования России госпожа Н. М. Новикова, опустилась на четвереньки и поползла в спальню. Она двигалась медленно, интуитивно растягивая и смакуя минуты первобытного состояния.
– Раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре – отсчитывала Наташа.
Остановившись в дверях кухни и привалившись к косяку, она обратилась к висевшему на стене прихожей портрету Чарльза Дарвина:
– Дорогой Дарвин, прошу тебя, сжалься надо мной! Ну что тебе стоит превратить меня обратно в обезьяну?
Дарвин остался глух к её мольбам и Наташа, снова опустившись на четвереньки, медленно поползла дальше. Следующий привал она сделала у порога ванной комнаты.
– Или преврати меня в рыбку, в безмозглую, беззаботную макрель. Я уплыву подальше от этого места и буду плавать по морям, пока меня не выловят рыбаки. Старуха-мексиканка с выцветшими от времени глазами положит моё тельце на жаркую сковороду и я растворюсь в раскалённом масле. Ах, какое это должно быть наслаждение! – продолжила свой диалог с Дарвином Наташа.
Она зажмурила глаза. Чуда не произошло.
– Падшая женщина, это – блядь! – тяжело вздохнув, объявила Наташа, снова встала на четвереньки и продолжила свой путь. Дорога в спальню лежала через гостиную. Нужно было набраться сил перед объяснениями: со стен гостиной на неё строго глядели Софья Ковалевская, Лобачевский и около трёхсот юношей и девушек, её выпускников. Присев на пороге комнаты, Наташа спросила у Софьи Ковалевской: