— Это что? — с интересом спросила Варя.
— Полистай, — сказал я.
Она нахмурилась, вчитываясь в рукописные строки.
— «Самой крутой группе седьмой школы требуются гитарист и
басист, опыт выступлений, пол и возраст значения не имеют», —
прочитала вслух Варя. — «Обращаться к А. Таранову, 10 класс, В.
Орловой, 10 класс, или к Любови Георгиевне.»
— Надо развесить. Везде, не только у расписания. В столовой, в
раздевалках спортзала, в туалете… В женском повесишь, — сказал
я.
— Самой крутой группе? — хмыкнула Варя.
— У кого-то есть возражения? — усмехнулся я. — Единственная,
значит, самая крутая.
— Ладно, сегодня развешаю, — сказала она. — Катьку не стал
писать?
— Не стал, — сказал я. — Хотя надо бы, у неё знакомых должно
быть много.
— Любочка же солистку ещё хотела, — сказала Варя.
— Да зачем она нужна? Хорошую вокалистку найти ещё сложнее, чем
хорошего ударника, — сказал я. — А плохая нам зачем?
— Если хочет, пусть сама за микрофон встаёт, — хихикнула
Варя.
Кончилась вторая перемена, прозвенел звонок на следующий урок,
на физику. Пропускать её мы не решились, закрыли каморку и
отправились в кабинет, грызть гранит науки. Там как раз проходили
электричество, и, можно сказать, практическую часть я только что
сделал. Зелёный «Урал» будет моим, а на красном пускай играет
кто-то другой.
После уроков мы снова собрались в каморке. Катя тоже пришла,
сразу же усаживаясь за установку и начиная лупасить по барабанам
как раз в тот момент, когда я настраивался. Классика.
А когда я настроил свой новый зелёный «Урал», в дверь каморки
постучали. Тихонько, осторожно. Словно мышка поскреблась. Повезло,
что Катя в этот момент как раз затихла, да и мы с Варей тоже
прекратили играть.
— Войдите! — крикнул я.
Дверь приоткрылась, и в нашу каморку заглянула юная веснушчатая
пионерка.
— Можно? — спросила она.
— Заходите! — разрешила Варя, стоявшая спиной к двери.
В каморку робко протиснулась рыжеволосая незнакомая девочка.
Красный галстук на шее ясно давал понять, что учится она максимум
классе в седьмом. Была она тонкая, бледная, даже тощая, и копна
рыжих волос на голове делала её похожей на одуванчик.
— Привет, — сказал я.
— Зд-дравствуйте, — пискнула она, явно чувствуя себя не в своей
тарелке. — Я п-по объявлению.
На большой перемене мы с Варей расклеили мои рукописные листочки
во всех присутственных местах. Видимо, это дало свои плоды.