.
В литературе поднимался вопрос о том, что логичнее говорить не о недействительности продажи чужого имущества, а о праве покупателя расторгнуть договор, поскольку продавец не исполнил своего обязательства и не перенес право собственности на покупателя. Но в силу противоречия прямому указанию закона эта точка зрения не нашла широкого применения164. Впрочем, разница с расторжением в связи с неисполнением применительно к французскому праву невелика: по такому основанию договор расторгался бы с ретроактивным эффектом, т. е. считалось бы, что его не существовало с самого начала165.
Как неоднократно отмечалось, уже в практике первой половины XIX века встал вопрос о том, является ли такая недействительность абсолютной или относительной166.
И хотя по французскому праву на относительную недействительность сделки должно было быть специально указано в законе, судебная практика (с 1832 г.) и большинство ученых отвергли идею об абсолютной недействительности продажи чужого имущества167.
Ни продавец, ни действительный собственник не могут предъявить иск, основанный на недействительности сделки по ст. 1599 ФГК168. Иск о недействительности вправе заявить лишь покупатель, «не дожидаясь обеспокоения»169.
Эта особенность сделала защиту покупателя совершенной, поскольку до момента предъявления третьим лицом претензий, направленных на полное или частичное изъятие вещи в широком смысле слова, он не мог предъявить иск, основанный на гарантии от эвикции170, зато имел иск из недействительности171. Таким причудливым образом не догматически, но прагматически недействительность продажи чужого и ответственность за эвикцию логично «ужились» вместе.
Рассмотрим, может ли это решение быть применено в нашем праве.
В ситуации продажи чужого мы имеем трех потенциальных истцов по иску о применении последствий ее недействительности: продавец, действительный собственник и покупатель.
Наличие заслуживающего судебного признания правового интереса первого в оспаривании этой сделки на том основании, что он не мог отчуждать вещь, вызывает сомнения.
Во-первых, виновно или нет, но это именно он создал ситуацию, когда им была «отчуждена» чужая вещь. Очевидно, что по общему правилу он имел больше возможностей убедиться, есть ли у него право отчуждать. И поэтому странно давать ему право требовать что‐либо от покупателя из‐за такого порока сделки.