***
— А ну ка, повтори еще
раз, — попросил Расс, разместившись в Большом Чертоге. — Когда, ты
говоришь, умер Брандон?
— Примерно восемь тысяч
лет назад, — ответил Джон, — но мы и сами не можем точно сказать,
когда это случилось, ведь о тех временах не сохранилось никаких
знаний, есть лишь предания да сказки, в которые сейчас мало кто
верит.
— Восемь тысяч лет, —
простонал Леман, закрывая бородатое лицо широкой ладонью. — Сожри
меня кракен, я столько всего пропустил. Что сейчас происходит дома?
Выстоял ли Империум? Что с Отцом?! Проклятье!
О чем говорил Расс,
никто из присутствующих понять не мог. Слова воина являлись для них
загадкой, и гадать над их смыслом никто не брался. В зале Большого
Чертога собрались лишь те, кому Джон доверял больше всех: Давос
Сиворт, по сути ставший правой рукой Сноу; Бриенна с Подриком,
которые и без того не отходили от Сансы ни на шаг; был здесь и
Тормунд. Луковый рыцарь пока сохранял молчание, решив про себя не
вмешиваться до поры до времени. Тартская дева изучала доспехи
Расса, похожие на панцирные, признавая про себя, что во всех Семи
Королевствах вряд ли бы нашёлся тот кузнец, который смог бы
повторить шедевр Брандона Строителя. Лишь Старым Богам было ведомо,
какой именно металл предок Старков использовал для своей работы и
как он сумел его обработать, но Бриенна впервые засомневалась в
том, что даже ее меч из валирийской стали сможет хоть как-нибудь
повредить доспехи, в которые был облачен Леман Расс. Подрик просто
молчал и, судя по его открытому лицу, мечтал оказаться где-нибудь в
другом месте.
Тормунд, впервые за долго время, не лез со своими диковатыми
ухаживаниями к Бриенне Тарт, предпочитая разглядывать Волчьего
Короля. Сын этого гиганта когда-то воздвиг Стену, отделившую мир
живых от Белых Ходоков и их мертвых прихвостней. Он построил
Винтерфелл. И вот человек, который назвал Строителя своим сыном,
сидит здесь, среди них, и с недовольным выражением лица потягивает
пиво, кривясь при каждом глотке. Лидер одичалых велел своим людям
молчать об этой удивительной находке, клятвенно пообещав
собственноручно вырвать болтунам языки, а поскольку у Торсунда
слова никогда не расходились с делом, ему охотно поверили. Когда
придет время, Леман Расс сам явит себя миру.
Последней из
присутствующих, к удивлению Джона, была Лианна Мормонт, на чьем
присутствии неожиданно настояла Санса. Решив разобраться в мотивах
сестры несколько позже, Сноу не стал возражать, и теперь юная леди
изумленно пялилась на Расса, чем вызывала у последнего лишь кривую
усмешку. В голове у девочки явно все перемешалось, и что теперь
делать, она попросту не знала.