— Ты когда-нибудь научишься меня слушать? — пальцы окольцовывают мое запястье очень крепко. — Или специально провоцируешь? Если в списке твоих сексуальных фантазий есть выпоротая до красна попка, стоит только попросить.
— Твоя скидка аннулируется, и больше я не вижу поводов тебе здесь задерживаться. Пошел к черту, — цежу сквозь сжатые от гнева зубы и дергаю рукой, намекая на то, что такой длительный контакт кожа к коже излишен.
— Я ведь серьезно, Агата, — Ян веселится, как ни в чем не бывало. — Всех, кто работает на меня, одариваю щедрыми зарплатами, так что попробуй подумать еще раз. И будь со мной милой, золотце, иначе уже мое предложение сгорит.
Мои глаза распахиваются, когда Ян приближается к моему лицу. Он смотрит точно на мои губы, а я пытаюсь не дышать, потому что его личный запах действует похлеще любого мощного афродизиака.
— Да и пусть сгорает! Место личной подстилки… Щедро, ничего не скажешь.
Ян запрокидывает голову и смеется. Наматывает на палец мою прядь, руку так и не отпускает.
А потом его взгляд падает в вырез блузки. Он подцепляет тоненькую цепочку и дергает ее повыше, чтобы показалась подвеска.
То самое перышко из прошлого.
— Носишь, значит? — подушечки пальцев скользят по голой коже рядом с плетением белого золота.
Я хотела сдать ее в ломбард, потому что выкинуть рука не поднималась, но передумала в самый последний момент. Наорала на ювелира, который не хотел мне ее отдавать после подписания договора, фактически вырвала свое перышко с боем.
А сейчас жалею.
Лучше бы оно исчезло из моей жизни. Тогда Ян не сверлил бы меня сейчас таким подначивающим взглядом.
— Забрать хочешь? Ну, ты же вложился в клуб, поиздержался, наверное…
Он отнимает пальцы от моих ключиц и смотрит как на дуру.
— Гулять надо, Агата, на свежем воздухе, чтобы химия, с которой ты работаешь, так сильно в голову не давала.
— Вот и гуляй отсюда, — рычу и шлепаю его свободной рукой по ладони, когда он цепляет вырез блузки и оттягивает ткань пониже.
— Могла бы и поделиться прекрасным, злючка. Для кого кружево, а?
— Уж точно не по твою душу.
Его зрачки расширяются, и теперь глаза кажутся непроницаемо черными.
— А снизу такое же? — Ян нахально сжимает ягодицу и так и замирает, оставив пальцы в непристойном месте.
Ждет и часто, под стать мне, дышит.
— Ты настолько рада меня видеть? — продолжает, услышав в ответ лишь мое молчание. Видимо он только сейчас заметил мокрое пятно на юбке.