Портфель, набитый подобранными в
метро газетами бесплатных объявлений и двумя сменами белья,
подпирал локоть, организм настраивался на дрёму, но неожиданно
приехали – выгружайся! Шпальников – фамилия очень железнодорожная,
но не настоящая, а тоже кличка из тех, какие давали друг другу
молодые тульские ревизоры несколько лет назад. Так что Петр звал
своего спасителя по имени, а фамилия была несколько сложна в
произнесении и еще смешнее, чем прозвище. Его жена и дочь,
встретившие гостя, проявили вежливость, хотя дочка была еще мала,
чтоб проявлять что-то помимо интереса к чужому дяде и большой
иностранной шоколадке. Внезапно для себя Фролов выяснил, а потом и
вспомнил, что он уже виделся со всем семейством, даже носил на
руках эту девчушку, когда помогал с переездом в выделенную ячейке
общества комнату в семейном общежитии. «Вот какие подробности
узнаёшь о себе» - неслышно посмеялся Фролов. Но это и правильно:
сегодня ты кому-то бескорыстно помог и забыл об этом, а через
несколько лет встречаешь того человека, и он тебе помогает тоже
бескорыстно. И не потому что… Просто вы хорошие люди при всех своих
недостатках и сиюминутных обидах на жизнь.
Прихваченная по такому случаю бутылка
вина незаметно впиталась во взрослых, шоколадка растаяла частично
во рту, частью в руках и на платье девочки, вечер был добрый, а
главное – Пётр клятвенно заверил хозяев дома, что следующую ночь
они проведут без его симпатичной морды.
- Да ладно, если не найдешь жильё,
заезжай! – Виталий был искренен, а жена молчалива.
- Спасибо, но нет. Чтоб совершить
подвиг и найти жильё, нужно чувствовать за спиной вакуум
безвоздушного пространства. Тогда смелее становишься.
- Ну смотри, космонавт. Завтра рано
встаём и едем. Так что предлагаю расползаться по обозначенным
лежанкам.
Лежанка Фролова представляла из себя
вполне стандартное кресло-кровать, которыми советская еще
промышленность обеспечила каждый советский дом. Выглядит такое
кресло коряво, весит много, а выкинуть жалко – вдруг и к вам
приедет какой-нибудь Фролов. И цвет у него обязательно зеленый или
коричневый, других не бывает. Не у Фролова зеленый цвет – у
кресла.
Утренний марш-бросок до пригородной
платформы закончился падением на лавку электрички и досматриванием
снов для обоих приятелей. Оказывается, есть и плюсы в таком
отдаленном проживании от Москвы, вернее один. Утром можно сесть,
потому как в пригородном поезде на начальном этапе маршрута народу
не так много. Зато потом даже влезть в электричку подвиг. Как
минимум силовая тренировка. Очень силовая. И очень хорошо, что
Фролову ехать до конечной, пробиваться сквозь плотно утрамбованный
коллектив пассажиров та еще задача. Или выйдешь, нечаянно вырвав из
вагона лишку, или оставишь часть своего.