— Держи, Сережа, — вернулась женщина,
протянув мне жестяную кружку.
Тут же помогла мне приподняться и я
наконец утолил свою жажду. Стало гораздо легче. Даже голова
закружилась, после чего сознание плавно покинуло меня. Снова.
Через сколько времени я пришел в
себя, не знаю. Мне снился какой-то странный и донельзя реалистичный
сон. Будто я мальчик лет шести. У меня есть родители: отец —
рабочий, слесарь на заводе. Мама — кухарка на том же заводе. Снился
какой-то переезд на допотопном поезде. Он жутко трясся в пути,
вместо нормальных привычных вагонов — тихий ужас с деревянными
лавками, маленькими окошками и печкой посередине. Духота, курят
прямо в вагоне, воняло потом, птичьим пометом и дешевым самосадом.
Рядом родители радостно обсуждают переезд в Москву из Тулы. Отца
перевели на новый завод. Партия направила, в которой папа — Федор
Романович — состоял аж с тысяча девятьсот десятого года! Это
запомнилось из его горделивой речи попутчику. А тот лишь
уважительно охал, да кивал. Странный сон. И опять же — очень
реалистичный.
Но когда я пришел в себя, то понял,
что может и не сон. Воспоминания Сережи Огнева накатили на меня
разом. И лишь добавили вопросов. Самый главный — что за бред вокруг
творится? Почему я вдруг оказался в теле семилетнего (первая моя
оценка своего возраста оказалась неверной) пацана в тысяча
девятьсот восемнадцатом году? Это такие дикие галлюцинации? Неужели
я все же поддался уговорам Лизы и попробовал ту дрянь, которой она
упорно пыталась меня угостить, обещая неземное блаженство? Да ну
нафиг! Я наркотики никогда ни в каком состоянии не употреблял. Но
что тогда происходит?
Спустя два дня я покинул койку и смог
выйти впервые на улицу. Прошел до ближайшей лавочки, уселся на нее
и, болтая ногами, так как в моем нынешнем теле достать до земли не
получалось, принялся раскладывать «по полочкам» все, что узнал за
последнее время.
Во-первых — мой «глюк» так и не
прошел. Как я оказался в теле семилетки я так и не понял, но три
дня подряд просыпаясь в окружении рабочих завода «Дукс» на
панцирной сетке с болями от синяков во всем теле заставили меня
поверить в факт моего «переноса». Так что хочешь или нет, но теперь
я не Алексей Котельников, а Сережа Огнев.
Во-вторых — сейчас на дворе 1918 год
и во всю все еще идет гражданская война. Ее обсуждают все взрослые,
с тревогой и надеждой делясь новостями о том, как «наши» красные
бьют «белых».