— С богом,
— поддержал его Влад.
— Ыа-а! —
завопил бесенок и стал сбивать с себя языки пламени. — За
что?!
Но братья
не обращали на него внимания. Я вместе с парнями наблюдали за ними
с завороженным интересом, что же такого умудрились изобрести братья
Бодески.
Игнат
правой рукой потянулся за левое плечо, что-то нащупал и
дернулрывком со всего размаху, от
чего весь механизм защелкал и словно ожил. Мне показалось, что в
следующее мгновение этот аппарат защелкнется на нем и раздавит, но
ничего не случилось.
Старший
Бодески поднял руки и экзоскелет сделал это без труда вместе с ним.
Игнат встал в «боксерскую» стойку, держась за джойстики, и сделал
два неплохих джеба и завершающий хук. Экзоскелет двигался синхронно
с ним и отрабатывал движения.
— Неплохо,
— сказал я.
— Неплохо?
— сказал Игнат, подняв брови, после чего огляделся по сторонам,
подхватил булыжник размером с небольшой арбуз в одну механическую
руку и с размаху швырнул его. Булыжник почти со слышимым свистом
улетел в ночную темноту.
Рамон
присвистнул и не мудрено. Здоровый мужчина такой камень мог бы
максимум толкнуть от плеча, как ядро.
— Работает!
— заорал Влад.
— Пока да,
— поддержал его радость Игнат, — но рано делать выводы. Вдруг он
сдохнет через полчаса или замкнет где-то.
— А как он
работает? — спросил Вел, обходя вокруг Игната и осматривая
железо.
—
Коммерческая тайна, — одновременно ответили братья
Бодески.
— Я очень
рад, что ваш прототип завелся с первого раза, — сказал я спокойно,
— но нам пора приступать к работе. Пошли.
Не
дожидаясь ответа, я спокойно пошел в сторону входа в шахту.
Примерно в десяти метрах темного зияющего провала стоял отбойник, а
от него в неизвестность тянулась рельсовая колея. По обе стороны от
входа были навалены старые груды земли и верхнего слоя породы, что
спрессовались от времени.
Я
остановился и принюхался, глядя в темноту. Темнота смотрела на меня
в ответ с вызовом. В ее черном немигающем взгляде читалось лишь
одно: «рискнешь, Митасов-Каммерер?»
И я
рискнул.
Из этого
Темнейшего Подземелья не разило газом или гнилью. Присутствовал
запах затхлости, но это свойственно непроветриваемым местам и
пещерам в том числе. В остальном — полная стерильность, словно
людей тут никогда и не было.
В принципе,
о том, что здесь когда-то велись активные работы говорило только
большое количество старого истлевшего инструмента: кирки, совковые
лопаты, ржавые ведра и прочий мусор.