Я действительно родилась вчера. Когда ступила на палубу этого
идиотского корабля.
Судить… Меня и Фарра. Смех и грех. Его даже жальче, ведь всегда
судил ОН, и никогда — ЕГО. Его вообще судить было чревато…
Мой неожиданный врачеватель брызгал еще и еще, боль шипела,
пряталась в угол, как опасная змея. Промокнул чем-то. Еще и еще.
Промокал, мыл, тер, срезал что-то. Должно быть, кожу. Я стискивала
зубы, чтобы не завопить, но от того делалось лишь больнее. Пару раз
я взмахнула руками, пытаясь защититься от этого всего, и тогда
обнаружила, что у пирата жесткая борода.
— Теперь мазь. Терпи. Или свяжу.
Я едва не порвала покрывало в куски. Лицо снова будто порвало
все связи с мозгом и исчезло. Затем мой мучитель принялся за
примочки. Глаза… долгожданная прохлада. М-м… Даже захотелось
улыбнуться, пока он обрабатывал щеки, лоб, макушку, затылок — ах,
верно, я им тоже приложилась… А что насчет волос?.. Они у меня еще
есть?..
Было бы жаль, если бы их состригли вместе с кожей.
В смягченные мазью опухшие губы мой врачеватель осторожно
протолкнул трубочку. Приказал:
— Пей.
Я хотела бы сказать ему хоть что-нибудь, элементарное «спасибо»
или категорическое «не буду», но послушалась. Рот онемел, жидкость
втянуть получилось не сразу. А пират принялся за накладывание
повязки на свое творчество.
Где-то прогремел гром.
В холодном мятно-медовом отваре ощущения растворялись, парили,
путались. Разведенное ветреное зелье. Легкая доза. Утишить боль
души и тела.
Будто второй раз за сутки пережила морозный откат. И снова
выжила.
Мне… становилось легче. Ужас бледнел, испарялся, оставались
только волны и усиливающаяся качка.
Даже немного… смешно. Могла ли кудесница Тильда, сидя с башне
Стольного города, ожидать, что однажды ей повыдергивает волосы
сокол в море Белого Шепота, полном сирен?.. Потому что ей взбредет
в голову напасть на…
— Он мог убить… моих друзей, — сочла нужным объяснить я,
выпуская из губ соломинку.
Двигались они с трудом. И было больно. Но терпимо. Поэтому я
добавила, просто чтобы проверить, что могу:
— Лопух.
— Это тебе они друзья. А ему — враги.
— Но без них он не дойдет на край света.
Да. Они слушались, чем дальше — тем лучше.
— На край света? Что ж, значит, в кои веке правду болтают на
«Искателе».
Мой невидимый собеседник явно удивился и… обрадовался?.. Но
продолжил заматывать мою голову вокруг, добравшись до носа.
Морщиться в ответ на отдаленные боли при прикосновении плотного
бинта было чревато.