— Очень разумно, ваша светлость, — тепло улыбнулся представитель
банка. — Попробуйте чай. Его нам везут напрямую из Поднебесной.
Чай действительно оказался очень необычным. С лёгким привкусом
земли и чего-то ещё. Ко вкусу нужно было привыкнуть, но сочетание
оказалось действительно интересным.
— Дело в том, что события вокруг прошлого вашей семьи имеют
крайне неприятный оттенок, ваша светлость, — немного помолчав,
произнёс Сидак. — Его Императорское Величество принял решение
оставить наследников рода Разумовских в живых, хотя имел полное
право этого не делать, и даже не стал лишать вас родового надела.
Сделано это было с пониманием того, что вы отношения к проступкам
прежнего главы рода не имеете. В силу возраста и некоторых других
причин. Однако…
— Вам нужно убедиться, что подобное не повторится в будущем, —
прерывая драматическую паузу, невозмутимо произнёс я. Личность
хозяина кабинета с каждой минутой становилась всё более и более
интересной. Пока что я отчётливо понял, что правление Имперского
банка и его решения вообще Геннадия Алексеевича не волнуют. —
Прекрасно понимаю вашу тревогу и всецело разделяю. Как глава рода
князей Разумовских, могу поклясться, что ничего не умышляю против
нашего императора, державы и власти.
— Именно такой ответ я и хотел услышать, ваша светлость… —
улыбнулся Сидак, но договорить я ему не дал.
— Однако, по праву главы рода и опираясь на ваш договор с моим
отцом, требую ознакомиться с содержимым ячейки без присутствия
посторонних, — закончил свою речь я и тут уже на лице хозяина
кабинета появилось задумчивое выражение. — Иначе, мы просто
закончим нашу встречу. При всём уважении, я не могу позволить
кому-то лезть в дела моего рода, Геннадий Алексеевич. Если в ячейке
будет что-то, противоречащее законам Империи, то я обязуюсь
передать это представителям шестого отдела жандармерии. Слово
дворянина.
— Неплохо… — задумчиво барабаня пальцами по столешнице,
усмехнулся представитель банка. По сути, я сделал всё возможное в
моей ситуации, чтобы ограничить его доступ к содержимого ячейки.
Если Геннадий Алексеевич попробует настаивать, то это сразу нарушит
возникшее доверие и покажет его истинное отношение ко мне, как к
главе рода. При этом я готов был следовать букве закона и, судя по
лицу собеседника, Сидак этот факт прекрасно осознавал. — Очень
неплохо, ваша светлость. Признателен вам за откровенность и отвечу
тем же. Вы в своём праве и можете ознакомиться с содержимым ячейки
без посторонних. Однако, сразу вас предупрежу, что малейшее
сомнение в вашей искренности может прервать возвращение рода
Разумовских… гхм… скажем так, в теплые объятия их родины. А
возможно… — он пристально посмотрел мне в глаза. — И сам род.