— Да, Игорь Андреевич, — спокойно ответил я. В распорядителе
чувствовалась сила Земли. Судя по перстню на пальце, мужчина достиг
второго круга своего аспекта и взял первый ранг. Очень неплохо для
обычного сотрудника Академии.
— Когда мы начнём, вопросов с моей стороны не будет, — явно
отрабатывая привычную процедуру, продолжил негромко говорить
мужчина. — Вам нужно будет коснуться артефакта на подиуме. Он
оценит и взвесит ваш потенциал. Все гости увидят визуальное
отображение в виде иллюзии. Так положено по традиции, чтобы не было
возможности оспорить результат.
Внезапно Игорь Андреевич прервался и недовольно посмотрел в
сторону дверей. Они открылись только через пару мгновений и мы
увидели наследного княжича Пожарского. Кирилл Евгеньевич явно
торопился, а бежевый костюм сидел на нём чуть криво. Княжич сумел
выкрутиться из ситуации, но от недовольства отца это его вряд ли
спасёт. Последний наградил сына красноречивым взглядом и Кирилл
только тяжело вздохнул.
— Занимайте свои места, господа! — громко произнёс
распорядитель. — Да начнётся церемония Пробуждения! Прошу вас
пройти к Чаше, Ярослав Константинович.
На широком подиуме стоял обычный медный кубок. Родоначальники
династии Романовых не стремились к роскоши. Артефакт носил сугубо
практический смысл. Императорский род обладал чудовищными
способностями к аспекту Жизни. Долголетие, устойчивость к ядам и
болезням, сила и выносливость — всё это давало правителям
Российской Империи массу преимуществ перед остальными
аристократами. Однако, ключевой особенностью и основой объединения
страны стал родовой дар Романовых. Он позволял буквально взять в
свои руки жизнь подданного и оборвать её в любой момент. С
оговорками и условностями, но всех деталей никто не знал, а
рисковать не хотелось никому.
Для меня этот артефакт был обычной безделушкой, созданной на
потеху публике. Наверное, в прошлом, очень эффектно смотрелся
ритуал, когда новый подданный пил из этой чаши, присягая на
верность правящей династии. Определенные возможности у этой чаши
имелись, но она была только частью сокровищ Иимператорской семьи.
Гораздо большее значение имела Книга, куда мог вносить данные
только глава Романовых.
Я подошёл к чаше и спокойно коснулся её рукой. Медь под пальцами
моментально потеплела, словно узнавая старого друга. Фамилия
Разумовских давным давно была вписана в Книгу и артефакт
приветствовал меня, как верного подданного короны. Если бы у
Романовых были какие-то претензии к моему роду, то чаша могла
остаться холодной или обжечь меня льдом. Своеобразный маркер
отношения к новому подданному, чья нить жизни будет навсегда
связана с Российской Империей.