Максим приподнялся.
— Ты сдурел, Художник? Куда встаешь? Тебе лежать надо, с такой
раной как у тебя и жить то нереально, а ты еще и идти куда-то
собрался. — Всплеснула руками Лиська.
— Одежда моя где? — Смутился Гвоздев, только сейчас осознав, что
полностью голый.
— Сейчас подам, но только я не советовала бы тебе, как бывший
военный хирург, вставать. — Она отошла к высокому шкафу в углу, и
вернулась с чистой, и выглаженной одеждой. — Вот. — Положила он на
кровать. — Одевайся, я отвернусь. — Она отошла к окну. — Я много
видела ранений, но, чтобы с пробитым сердцем, без всякого
операционного вмешательства, на третий день встать… Это чудо. Хотя
чему удивляться, мы хоть и в не обычной, но в игре, пора бы уже
привыкнуть к ее странностям.
Максим поднялся, слегка качнувшись от приступа слабости, но
быстро пришел в себя. Оделся, грудь простреливало болью, но
терпимо.
— Ты зря одел рубаху. — Повернулась к нему женщина. — Надо
перевязать рану, она подошла ближе. — Снимай. — Максим подчинился.
— Я разное видела. Меня трудно удивить оторванной рукой, или ногой,
пулей, застрявшей в черепе, но такое я вижу в первый раз. Кровь в
пулевом отверстии словно лужица, не сгущается и не вытекает, только
легкая сукровица вокруг.
Ты странный. Рядом с тобой страшно. Не делай удивленные глаза,
это не ужас. Это уверенность в том, что ты готов убивать, но
убивать только тех, кто этого достоин. С тобой страшно совершить
подлость, Художник, ты какой-то слишком правильный.
Поразительная уверенность в себе. Вроде обычный мужчина, ни
красавчик и не атлет, а рядом с тобой чувствуешь себя уверенной.
Завидую твоей жене. Надеюсь, она жива, и ты отыщешь ее,
одевайся.
Я благодарна тебе, как и весь Отстойник. Угрюм, конечно, может
многое, но совершить подобное, что вы тут сотворили, без тебя
невозможно. Я думаю, что тебя для чего-то выбрал Полоз, и ведет
куда-то. Хотя может я и ошибаюсь, и это просто везенье.
Иди. Я вижу, что тебе не терпится встретится с другом. Он там,
внизу, в зале, за третьим столиком.
Максим спустился в харчевню. Едва он сделал первый шаг с
лестницы, как шум в зале смолк, а все посетители, а их было немало,
встали, приветствуя его молчаливой благодарностью. Он остановился,
растерявшись и не зная, как себя вести. Первый раз столько народа
выражают ему свои чувства одновременно. Пусть по-мужски скупо и
грубо, но искренне.