Я осторожно выглянула в сени с тряпкой наперевес. И невольно фыркнула. На полу барахтался «ночной король» собственной персоной. Что, спрашивается, приперся? Попадаться ему на глаза после Селесиных откровений я не хотела. И поэтому не пошла на свадьбу единственной подруги.
Грием меня не видел и продолжал воевать со старым ведром, которое наделось дужкой на ногу и никак не хотело слезать. Он дрыгал ногой и виртуозно ругался.
- Что вам нужно в моем доме? - свела я брови на переносице, стараясь не расхохотаться.
Услышав мой голос, Гирем замер. Дужка тут же свалилась со ступни освобождая пленника. Он осторожно встал, оказавшись на голову выше меня. Я невольно затаила дыхание. Гирем принадлежал к тому типу мужчин, которые мне нравились. И от его близкого присутствия мне стало не по себе. Сердце застучало, а в груди стало жарко.
- Почему ты не пришла на свадьбу? - спросил он, глядя на меня так, что я сразу вспомнила о подоткнутом подоле и голых коленках. И только закалка нравами мира Елены Анатольевны позволила мне не покраснеть.
- Не хотела тебя видеть, - призналась я честно. - Мне Селеса все рассказала. И я благодарна тебе за помощь. Но, - запнулась. Я же не могла сказать ему, что я принцесса, а он всего лишь ненаследный барон, хотя именно эта фраза вертелась у меня на языке. - Но вы, господин, аристократ, а я простая женщина. А быть вашей или чьей-либо еще содержанкой я не хочу. Подождите, - решила закончить все сразу, - я верну вам кинжал и деньги...
Я хотела зайти в дом, не успела сделать ни одного шага. Гирем поймал меня за талию и потянул. Я развернулась, и неожиданно близко увидела его глаза. Черные, как ночь. Зовущие, как звезды. Вызывающие глухую тоску в груди, как полная луна. Облизнула губы, пытаясь справится с волнением.
- Еляна, - прошептал он, прижимая меня к себе. Выдохнул, - Елянка...
От его шепота по телу побежали мурашки, в горле пересохло, а руки, которые я непроизвольно выставила вперед, защищаясь, ослабли.
- Мне все равно кто ты, - он осторожно, кончиками пальцев убрал с моего лица упавшую прядку рыжих, крашенных хной волос, ласково провел широкой, мозолистой ладонью по волосам, спустился по спине и замер на талии, обжигая через плотную ткань платья, - мне все равно кто ты, - повторил он. - Нищенка, которую я увидел на площади, или сбежавшая из Ургорода юная Мать. Я все знаю, - он улыбнулся, - и мне все равно. Я тебя никому не отдам. Ты моя.