Пока я просто старалась не думать о том, как давно у меня не
мыта голова. Потому что начинала чесаться от одной такой мысли.
Хорошо, хоть сорочки меняли – видимо, у Викторьенн их было
достаточное количество. Ничего, встану на ноги – разберусь.
И вот момент вставания на ноги придвинулся вплотную.
В целом для меня не стало открытием ни приготовленное платье, ни
разные процедуры по приведению меня в человеческий вид. Просто…
ощутить всё это на себе было очень любопытно. Этакий исторический
туризм, да?
То есть нет, уже эмиграция. Я не вернусь домой никогда, и…
хорошо ли это?
Да кто его знает-то! Но второй шанс – это в любом случае хорошо,
и нужно его не пролюбить. И если для этого придётся терпеть
одевание в шесть рук – ничего, потерпим.
По редким визитам ко мне я поняла, что баронесса Эдмонда
одевается скромно. Или от того, что стеснена в средствах, или все
возможные средства тратятся на сына. Кстати, этого сына я пока не
видела.
Тереза одевалась в целом поживее – ткани с рисунком, на голове
не чепец, но причёска, подводила глаза и румянилась. Украшений я на
ней не видела – или нет, или дома не надевает.
Мне же предстояло надеть домашнее платье из лилового плотного
шёлка, а под него – другую сорочку, чулки, корсет и три нижних юбки
– Тереза сказала, что без фижм пока обойдёмся. Несчастные мои, то
есть Викторьенкины, волосы замотали в плотный пучок, а сверху на
него надели… парик. Я осторожно потрогала – вроде бы натуральные
волосы, не буду думать, откуда эти волосы взяли. Цвет волос –
непонятно бледный, и кое-где виднеются следы не вычесанной до конца
пудры.
А когда меня принялись одевать, оказалось, что Викторьенн
изрядно похудела за три недели болезни. Ну да, лежала же тряпочкой
и не ела ничего, только пила понемногу, да бульон с ложечки, как-то
так мне рассказали.
- Что ж такое-то, госпожа Викторьенн, как же мы вас оденем-то, -
вздыхала Жанна.
- Ничего, Жанна, сейчас придумаем, - командовала Тереза. – Не
утягивай корсет совсем, только зашнуруй, и достаточно. А платье
подошьём, если будет свободно.
Насколько я понимала про эпоху, платье и прочее бельё –
индпошив, то есть – шили на Викторьенн и по её меркам. Судя по
корсету, у неё имелась недурственная грудь, не слишком тонкая талия
и заметные бёдра. Сейчас же и грудь поуменьшилась, и талия стала
тоньше – поголодай-ка три недели! Но девы колдовали надо мной
прилежно и тщательно, и скоро сказали – готово. Я поблагодарила, и
сделала два шага до зеркала.