— Помочь?
Не знаю как там у ребят в штанах, но я был близок к тому, чтобы
отложить пару-тройку кирпичиков. Потом быстро осознал ситуацию и
понял, что в этом месте в такое время задать подобный вопрос мог
только один человек.
— Умник Киррэт? — спросил я жестким голосом.
— Он самый, — усмехнулся мужчина.
— Тогда впрягайся, — кивнул я на веревку. — А то уже темнеет, а
нам еще чапать и чапать. Я пойду впереди, буду путь указывать, а вы
втроем тяните.
— Откуда все это добро? — спросил Киррэт, окидывая взглядом
волокушу.
— Это мое приданное, — ответил я, на что все рассмеялись, оценив
мой искрометный юмор.
В вечерних сумерках мой левый глаз показал себя во всем блеске.
Я шел впереди по нашей утренней тропке, по которой, кстати, и
Киррэт пришел за нами, и указывал ребятам на камни или ямы. У меня
за спиной пыхтела классическая русская тройка: Киррэт в роли
жеребца-коренника и ребята по бокам от него отыгрывали роли
пристяжных кобыл. Поскольку мужчина шел вслед за мной, то ему за
свои ноги можно было не волноваться, а вот ребята били целик и не
знали что под снегом. Тем более, что утром, когда прокладывал
дорогу, я обходил все то, что теперь должно было попадать им под
ноги. Поэтому рассказ Киррэта о том, как он оказался у нас на пути,
время от времени прерывался моими возгласами:
— Ник, камень!.. Цари, яма!.. Цари, камень! — каждое такое
предупреждение я сопровождал тычком небольшого шеста, обозначая
опасность.
Рассказ Киррэта был прост: пришел, увидел, победил. В эту схему
уложилось следующее: где-то через два часа после нашего ухода утром
Киррэт пришел в поселок и обнаружил одинокую Тому. Шел, как
признался Умник, целенаправленно узнать, нет ли какой свежей
информации обо мне. Ну Тома и вывалила на него такой свежачок, что
Киррэт долго оплывал. Как он выразился, он уже подозревал, что
мальчик очень даже не прост, но не настолько же!
В итоге, когда к Умнику вернулась способность мыслить здраво, он
вызвался пойти нам навстречу, чтобы при необходимости помочь
дотащить весь мой скарб. Как он заявил Томе, судя по тому, какие
горы трофеев он видел у меня в летнем лагере, я должен был быть
очень богатым мальчиком. На что я рассмеялся и заявил:
— Ничё-ничё, через день сходим еще разок и уже вчетвером
притащим все остальное.
После этих слов Цари с Ником издали смех вперемешку с отчаянным
воем.