— Сашенька, нельзя же так строго. Мишенька же не виноват.
Поговори хотя бы в Совете. Они должны… нет, они просто обязаны дать
ему второй шанс.
— Ты слышала, чтобы его кому-то давали? Вот и я нет. Кодекс в
вопросах Чести вариантов не оставляет.
— Сашенька, а может, ты не поедешь? Может, не станем сообщать,
что он выжил? Может, спрячем его? Переждём? Потом что-нибудь
придумаем…
— Лиза, не говори ерунды. Я не могу не поехать. И не поставить в
известность Совет тоже не имею возможности, — сухо отрезал отец, но
потом чуть смягчился. — Не волнуйся, сделаю всё что в моих силах,
но решение в любом случае остаётся за…
За кем остаётся решение, я не расслышал — они уже далеко отошли.
А того, что расслышал — не понял. Слишком обрывистой была
информация.
— Ну-тес, молодой человек, а теперь давайте поспим, — склонился
надо мной Пётр Петрович.
— Какой поспим доктор, когда тут такое… — возмутился я. — Мне
столько всего нужно обдумать…
Но его вопрос оказался риторическим. Он наложил пухлую длань мне
на голову, и я почувствовал, как от макушки и дальше разлилось
тепло. Тело расслабилось, в глазах поплыли радужные круги, веки
потяжелели… Я сопротивлялся как мог, но меня всё сильнее и сильнее
клонило ко сну.
Уже сквозь дрёму, я увидел, как доктор заменил палочку с
благовонием и установил на подставки зелёный как малахит и
овальный, как яйцо, кристалл. Сделал несколько пассов руками, тот
замерцал тусклым светом и загудел роем пчёл. Свет был тоже зелёным…
Приятным…
«Тоже мне, чародей выискался…», — подумал я, и меня окончательно
вырубило.
*****
Сон был предельно странный. Наверное, потому, что лечебный.
Я словно парил в невесомости, в полной темноте и абсолютном
беззвучии. Вокруг ни цвета, ни шороха… иногда прорывался запах
чабреца и мелиссы, но это не раздражало. Вдобавок я прекрасно мог
размышлять.
«Вот и займусь, пока есть возможность. Начиная с начала…».
Я раз за разом прокручивал в голове страшную сцену во время
застолья, чтобы понять, где допустил прокол. Сердце сжималось от
скорби, но я с этим справился. Смотрел не как сын, не как жертва, а
как аналитик. Как… Интуит.
Пока удалось выяснить всего два момента. Во-первых, я однозначно
не выжил в той бойне, и во-вторых, охотились именно на меня. Слова
«Привет от Несвицкого» прямо на это указывали. Так звали мою
крайнюю цель, которую я ликвидировал позавчера. Думал, что
ликвидировал.