Подходят к ним снежные барсы
И нюхают их на снегу.
И щурятся ветру вдогонку,
Рычат на своих же щенят.
Понуро отходят в сторонку
И нервно хвостами стучат.
А тот, что остался за морем,
Душа-человек, может быть,
Поймал перелётное горе
Да так и остался с ним жить.
* * *
В могиле неизвестного поэта,
В которую мы ляжем без имён,
Мерцают рядом свечка и комета,
Сроднившиеся после похорон.
Мы не прошли в анналы и в журналы.
Живя в тени, мы не отвергли тень.
Мы ляжем здесь —
Одни провинциалы
Из русских городов и деревень.
Смеясь, плутаем вдоль путей-дорожек
И крошим хлеб печали и страстей.
И, как ни странно,
Этих малых крошек
Хватает на прокорм России всей.
Владимир Микушевич
Стихотворения
Я, Микушевич Владимир Борисович, родился в 1936 г. в г. Москве. Последующая моя жизнь долгое время была связана с Подмосковьем. На школьной скамье начал переводить немецких и английских поэтов, впоследствии к ним присоединились французские и итальянские. Пишу стихи по-русски и по-немецки, перевожу русскую поэзию на немецкий язык. Книги стихов: Крестница Зари, 1989; Бусенец, 2003; Сонеты к Пречистой Деве, 2006; Сонеты к Татьяне, 2008; Голуби-свидетели, 2013; Трёхстишия, 2016; Сам-Град, 2016.
Худ. проза: Будущий год, 2002; Воскресение в Третьем Риме, 2005; Таков ад, 2012. Философские эссе: Власть и Право. Соблазн и угроза тоталитарной демократии, 1998; Проблески, 1997; Пазори (в двух книгах), 2007.
Лорелея
Похожие на конвоиров,
Деревья стояли вдали.
Траншею в сугробищах вырыв,
Там пленные немцы прошли.
И мы на большой перемене
Увидели через забор,
Как топчут сутулые тени
Строительный щебень и сор.
Смотрели мы, глаз не спуская,
С ненаших в сожжённом саду.
Так праведник смотрит из рая
На грешные души в аду.
Осколками вспахано поле.
Рассвет к маскировке привык.
Зачем же мы всё-таки в школе
Проходим немецкий язык?
И звонкий мой голос трепещет
Среди подмосковных руин:
Ich weiss nicht, was soll es bedeuten,
Dass ich so traurig bin[2].
И сразу же вместо ответа
Поверх долговязых лопат
Оттуда со скоростью света
Один – человеческий – взгляд.
Нездешной причастные силе,
Вернулись мы в школу бегом,
Не зная, что мы победили
В сражении первом своём.
Диотима
Гёльдерлин внимательней Сократа.
Без учеников и без предтеч.
Творчество потом. Сперва утрата,
И навеки Слово, а не речь.
Неизбежно, нет, неотвратимо!
Ничего не знаешь наперед,