Им всем было запрещено приближаться ко
мне, на время работы. Так что утром мы с лейтенантом сели на
лошадей, он сопроводил меня до скверного места, и с лошадью
вернулся в лагерь. То скверное поле я бы мог назвать шахматной
доской. В строго логичном порядке там рос Уфимилийский плющ, куст с
резиновыми лианами и острыми листьями на них, перемежаясь с Гуаской
ромашкой. Между растениями было метров двадцать, и они не атаковали
друг друга, как и ползающих между ними тварей. Весь день я только и
делал, что отлавливал Ырских мохнатых опарышей скверны.
Как заведённые болванчики твари
ползали по земле где по кругу, где овалом, где восьмёркой. Похожи
на гусениц с головой собаки с перевёрнутой вертикально пастью, а
розовое тело покрыто белым полукруглым панцирем, и лапок нет –
вместо них нижняя часть туловища вдавлена до середины, а
образовавшиеся выпуклости переминались гармошкой. Поэтому опарыш
ползал быстро, но вперевалочку.
Добывать их просто, они размером в две
ладони. Я брал их в руки и переворачивал кверху низом. От веса
тварь головы откидывалась, а кожа на шее натягивалась, под ней
проступала небольшая шишка. Длинным шомполом я резко протыкал её,
ведя его по довольно чётко осязаемому каналу через всё тело до
змеевидного хвоста. Это убивало тварь мгновенно.
Убитую тварь я выносил за пределы
скверны и шёл за новой, а разделывал только набирав хотя бы штук
сорок. С них собирают чёрные глаза-бусинки, размером с горох;
протянутые по всем бокам мешочки с жирным тягучим киселём
едко-синего цвета, пахнущий неделею не менянным исподнем портовой
профурсетки; и белые полукруглые пластинки, с задорным чпокающим
звуком отрывающиеся от тела. После оклазии содержимое мешочков
затвердело, став по консистенции сравнимым с мягким
сыром.
За день я добыл с половину мешка белых
пластинок и мешочков, и литровый кувшин глазок. Приехавший за мной
под вечер лейтенант несколько секунд потерянно смотрел на добычу, а
солдаты в лагере так и вовсе притихли, и до следующего утра рта не
открыли. Лишь перед самым моим уходом один из них робко пожелал мне
удачи. Я не сдержался и посмотрел на солдата как на идиота, но, всё
же, поблагодарил за пожелание.
Леска и белый порошок с Уфимилийского
плюща в производстве магической бумаги или чернил не используются,
так что плющ я игнорировал. Но у этого растения есть третья
промысловая заллая, ценная: фиолетовый корень из четырёх отростков,
похожий на наконечник копья для рыбалки. Одним таким корнем группа
добытчиков обеспечит себе безбедную жизнь на год вперёд.
Подозрительно, продай граф подобный корень в гильдию авантюристов.
У него и прочих заллай много будет.