И частенько я пропускал удары от
нежити, а «Вторая броня» в поясе от Кагаты не всегда срабатывала.
Вся верхняя куртка из коричневатой кожи кракчата сейчас в стяжках,
только на правом плече три дырки было. Со временем я стал
пропускать меньше ударов, сказывалась сноровка, боевой опыт и
прочее – но гордыню мне хорошенько опустило. В академии
всенепременнейше запишусь обратно на тренировки с матонами, их
прекращать нельзя.
И, конечно, спустя три недели у меня
появилось важное дело: прокачать «Рывок» до двадцать пятого уровня.
Одноразовый раб, своей жизнью помогший мне добыть пластинку полёвки
и сдать экзамен первого года – Хашир рассказывал про выбор
дальнейшего развития на двадцать пятом уровне умения. Я хочу
увидеть это. В академии и на южном материке я был слишком занят,
чтобы каждодневно скакать по комнатам «Рывками», но сейчас у меня
достаточно возможностей.
Я натянул варежки обратно на руки,
вытащил посох из земли и переступил через труп нежити, убитой
несколько минут назад. С основания посоха на притоптанный снег
скатилась капелька тёмно-жёлтого ихора, такой же вытекал из
раздробленной головы и шеи нежити. В плотной юбке и какой-то
куртке, эта тварь предпоследняя убитая нежить на сегодня, а
практически все двери в поселении открыты. Лишь один дом закрыт, но
об этом я старался не думать.
Сейчас меня волновали трофеи.
Некоторая убитая нежить уже бесследно испарилась, или оставила
после себя какую-то ураллаю; другая только подходила к моменту
оклазии, как довольно важная тварь с серебряным обручем на голове с
зелёным камнем в центре. Но сероватые, будто выгоревшие на солнце
дощатые двери домов открыты, а темнота помещений манит. Главный
трофей я уже нашёл, он ждёт около моего временного пристанища – но
есть вопросы.
Небольшое квадратное или прямоугольное
помещение с низкой печкой и без трубы, с закоптившимся в черноту от
сажи потолком и редкими тоненькими оконцами под самым потолком;
неказистые лавки вдоль стен и столы с массивными табуретками;
редкие ткани, что воспроизвела скверна, брошенными рушниками
валялись у печей или постелены на столы; под лавками свёртки
одежды, одеял и подушек; а рядом с печкой на отдельной полочке и
столе всякие крынки и миски. До прихода скверны у народа в этом
поселении был довольно аскетичный образ жизни. И такой аскетизм во
многих домах. А раз так, то было ли хоть что-то ценное? А если
было, то где прятали?