Во время весеннего похода я добыл не
только ингредиенты, но и нашёл дополнительные продукты для себя.
Вытянутые шарики внутри початков Аштольской рябины на вкус как
помидор, а толстые прожилки оснований листьев пахнут базиликом, да
и по вкусу такие же. Всё это, вместе с находками зимы – скрасит
долгие недели около мест обитания Аклаской полёвки скверны. Её
пластинок нужно много.
***
Если от пещеры в сторону полёвок я
отошёл, когда счётчик «Двуединого» показывал остаток в семьдесят
шесть дней – то обратно я вернулся к пятьдесят четвёртому дню. Я не
отдыхал, ничего не перебирал, не любовался добычей. Лишь занёс всё
в рабочую зону пещеры, схватил литр золотого кваралитской раствора,
кисточку, топор – и помчался к защитному лесу.
Три дня подряд я разыскивал переходные
стадии древней, колошматил их топором и добывал из них только
белёсые псехвотрубки, полунервы-полумышцы, управляющие верхней
раздвигающейся частью ствола. На верхотуру к каждому приходилось
карабкаться, подтягиваясь на обвисших ветвях, а из плотной нальной
оболочки доставать псехвотрубки лишь трёхметровой длины. А такие
попадались нечасто. Вялые, как варёная макаронина, каждую
приходилось распрямлять на траве, прежде чем брать в руки кисточку
и своим личным узором наносить рисунок из четырёхконечных звёзд,
вогнутых треугольников и согнутой под прямым углом
линии.
За три дня я добыл порядка шестидесяти
трёх псехвотрубок нужной длины, и на каждую подготовил золотым
раствором. И только одна осталась после оклазии, под самый вечер
третьего дня.
Но и на четвёртый день у меня не было
времени любоваться добычей. Розовых коробочек с
картофельно-капустно-свекольным содержимым, миклов, частей
мицелиевых коконов и прочего было в достатке – но закончилось всё
мясное. Сразу после завтрака я вышел из пещеры. И едва не вернулся:
вчера на небе плыли редкие облака, но сейчас всё закрылось толстой
серой плёнкой, а ветер гнал сырость. Под дождь попадать не
хотелось, но обедать без мяса не хотелось ещё больше.
Я быстро спустился с горы, добежал до
защитного леса скверны. Серое небо стало практически чёрным. Уже
понимая, что под дождь попаду в любом случае – я отдался
выслеживанию манулов. За час удалось убить троих, а дождя всё ещё
не пошло. Водрузив на плечи свёрнутые языки, в пятьдесят метров
каждый, жилистый и подвижный – я заторопился к пещере. И стоило
отойти на три шага от начала скверны, как мне по лбу ударила первая
капелька дождя. Потом ещё, и ещё. А уже через минуту сплошная стена
воды практически обрубала любую видимость дальше ста метров,
шквальный ветер сбивал с ног, в свете вспышек молний очертания
горной гряды мелькали кривыми зубьями, а гром оглушал.