Мне не обязательно воплощаться на
острове ксатов, я могу прибыть к ближайшему берегу океана, вещи
свои связать в узелок, воплотится, подхватить узелок в зубы и
полететь к скверному континенту. А раз так, то старейшины могут
взять свои указания, приподнять хвосты и, понятно, что и куда
засунуть.
Меня волновало лишь четыре
вещи.
За прошедший год я так и не смог
добыть хоть одного микла, по вкусу напоминавшем арбуз: все добытые
ощущались как сливочное мороженое с шоколадом и ореховой крошкой.
Кажется, что всё дело в ненормальной работе скверны и её
порождений, но на каком материке она ненормальна, а на каком
естественна? Если подобные слова вообще можно применять к
скверне.
За прошедший год, как и за год в
академии, у формы ксата так и не появилась «Магическая усталость».
Когда я впервые выживал на скверном материке, то уже через девять
месяцев запас моей маны начал сокращаться, а после воплощения всё
вернулось в норму. Если всё дело в привычке, то сколько теперь я
могу жить в форме ксата без этой усталости? Мне придётся не меньше
двух лет провести на двух ногах в обществе разумных, иногда не
очень приятных.
За прошедший год я убедился в том, что
твари на скверном континенте развиваются. Встречаются не только
разные виды Елурской лианы с зелёными, синими, красными и чёрными
ягодами. И некоторые прочие твари бывают чуть больше своих
собратьев. Не знаю, с чем это связано, хоть и есть некоторые
догадки. Но и они слишком скверные, чтобы думать о них.
Последним моментом, прежде чем уснуть,
я размышлял о показателе «Магии» в моих двух формах. Если
суммировать, то сейчас у меня четыреста семнадцать очков. За каждые
двести очков «мана» восполняется на один пункт в минуту больше.
Сейчас их три, а до четырёх пунктов я доберусь нескоро. Из ста
восьмидесяти семи свободных очков формы ксата только сто пятьдесят
уйдут в «Интеллект», и ещё штук тридцать надо оставить для изучения
умений. Оставшиеся семь очков погоды моей истинной форме не
сделают.
Вот скверная ситуация – очки свободные
есть, но с перелётом я себе помочь не могу.
***
Довольно-таки неприятно спускаться с
горы практически голышом, лишь в кожаных штанах, мокасинах и
куртке. Ветер задувает, осеннее солнце едва согревает. Я торопился
спуститься с горы, чтобы наконец-то покончить с начатым. Каменистая
почва переходила в покрытую редкими травинками землю, а уже через
сто метров земля скрывалась под по-осеннему мёртвой
травой.