Я остался голым. И плевать, что был
без одежды – левая ладонь не сжимала посох, а правую нельзя
положить на пояс. Меня это нервировало. Я кивнул ксатам, показав на
ящик. Из-под стола вытащили две глиняных корчажки и столько же
кисточек. Одну корчажку и кисточку вложили в коробку, и опустили в
ящик, стянув последним ремешком. Рядом со мной лежали три микла,
обтянутые верёвкой, но их я прицеплю к лямкам ящика. Полёт будет
долгим, а голод может помешать обращению в форму ксата.
Ксаты открыли корчажку, в воздухе
запахло нафталином и чем-то ядовитым. Морщинистые быстро работали
кисточкой, промазывая место соединения крышки и ящика. Забрались
втроём и плотно её сдавили. Стоявший рядом морщинистый поклонился и
показал рукой на проход к площадке. Но когда я только хотел
развернуться и отправиться наружу, как рыжий дракон грубо остановил
меня одном словом «Здесь».
Ксаты вытащили ящик наружу, потом
корову. Я же всё так же стоял в пещере, пытаясь сообразить
случившееся. Одно точно: мне не поздоровится, если воплотится в
истинную форму вне пещеры.
Я встал поближе к проходу, размял
плечи, шею, глубоко вздохнул. Менять формы – удовольствие как
минимум ниже “сомнительного”, но ещё хуже то, что поджидает меня за
сменой.
Внимание, Вы собираетесь воспользоваться основным
свойством достижение «Двуединый»
Внимание, Вы пытаетесь изменить форму Вашего
тела
Желаете изменить форму Вашего
тела?
Я подтвердил. Сознание отдалилось от
точки зрения, длинный коридор перед глазами вытянулся в трубку,
самое зрение приняло форму трубы, удлиняясь, вытягиваясь. Тело
переломало на десятки тысяч частей, облепило эту трубу, раскрасило
серым, проявились обсидиановые вкрапления, всё покрылось скользкой
мазутной жидкостью, чёрной, холодной. Всё это произошло меньше чем
за секунду, и ещё столько же потребовалось, чтобы всё откатилось
обратно.
Локти ударились об пол. Тысячи нервных
импульсов ударили в мозг, жар и боль от культей передних лап, боль
и жар культи хвоста, трескучие импульсы от раскуроченной правой
стороны морды и отсутствующего глаза, нестерпимая боль в рваных
иссиня-чёрных шрамах на груди. Я сжал до скрежета челюсти, но из
правой открытой половины вырвался стон. Болело всё, всё тело
изнывало от жара в культях. Но несколько секунд – и боль пошла на
спад. Она всё ещё оставалась со мной, болели повреждённые части
тела, но больше всего отдавался болью желудок. Пустота в нём
казалась бездонной.