Не сводя взгляда с побагровевшей рожи ослушника, я заорал:
– Хундр!
– Да, хёвдинг! – тут же откликнулся норд.
– Твой воин плохо знает команды. Обучи его как следует!
– Да, хёвдинг.
– В другой раз я отрублю тебе палец.
– Да, хёвдинг, – упавшим голосом отозвался Хундр.
– Вепрь, верни оружие, но только ему одному.
Нельзя сказать, чтобы я не понимал псов. Зачем подчиняться
какому-то мальчишке, если можно его убить, забрать себе и корабль,
и богатый груз? Тут не море, а река, не заблудишься. Уж до
Холмграда как-нибудь доберутся, там распродадут товары, поделят
золото и разойдутся. Среди псов были и живичи, так что как-нибудь
договорятся. Да даже если бы и не было, холмградские купцы часто
ходят в Гульборг и худо-бедно фагрский знают.
Да и я сглупил: пообещал отпустить в Альфарики всех, кто
пожелает. Сейчас же думал, что лучше всех оставить в хирде! Войти в
Хандельсби не жалкими двумя десятками воинов, а целой полусотней!
Да еще половина которой – хельты. Не всякий ярл может похвастаться
такой дружиной! Тогда мое слово на Северных островах будет наравне
со словом какого-нибудь Скирре.
А еще лучше – сотня хирдманов. Тогда и на Раудборг можно
замахнуться.
Только вот хирд уже не будет как прежний, Альриков, где все друг
другу братья, где можно выпить с хёвдингом, дружески похлопать по
плечу, позубоскалить над ним. Такое возможно лишь в небольшом
отряде. Тут же придется вести себя иначе: ближе к Рагнвальду, чем к
Альрику. Смогу ли я? И хочу ли?
Наутро выяснилось, что у Квигульва пропал поясной нож. Я с
трудом удержался от гневного взгляда на псов, натянул корявую
улыбку и сказал:
– Ну, теперь до Холмграда будешь без ножа. Там со своей доли
новый купишь.
Тот лишь удрученно покивал и продолжил вздыхать, осматривать
землю возле себя, ощупывать штаны с обмотками. А вдруг
завалился?
Я же подозвал Милия, шепнул ему кое-что, и бывший раб, как и
каждое утро, принялся кашеварить. Он сам вызвался заниматься этим,
понимал, что ни по рунам, ни по умениям не тянет на хирдмана, но
обузой быть не хотел. Так что Милий взял на себя стряпню, помощь в
лагере, а также ведал нашими припасами.
Когда густая ячменная каша с мясом дикой утки приготовилась,
хирдманы с мисками потянулись к костру. Милий споро раскладывал еду
и с каждым перекидывался добрым словом. Он чуял, с кем можно
пошутить, к кому лучше обратиться с уважением, а кого стоит
подбодрить.