Через шесть тысяч лет на Тиндаголе
обитало чуть больше двадцати тысяч колонистов, разбросанных по
нескольким поселкам. Время, токсичные примеси в атмосфере и
удаленность системы от основных транспортных артерий сделали свое
дело. Колония постепенно умирала. Дом Кантор, в чьем доменном
владении теперь находилась система, не считал нужным прилагать
усилия для ее спасения. Однако же раз в год сборщики Дома исправно
навещали Тиндагол, чтобы забрать свою ренту или, как говорили на
Периферии, талью. И каждый год вместе со сборщиками на поверхность
малой планеты спускались ведьмы.
Старшину поселка звали Медаф. Он был
немолодым уже мужчиной из рода первых поселенцев, обладал тяжелым
нравом, могучим телосложением и склонностью решать любые проблемы
силой. Сочетание, пробившее ему дорогу на самую вершину здешней
пищевой цепочки. Еще Медаф был, на удивление, неглуп и славился
умением договариваться с жестокими хозяевами Тиндагола. Его не
любили, но к нему прислушивались.
Сегодняшним утром Медаф поднялся из
постели в отвратительном настроении. Всю ночь он кашлял кровью.
Напоминали о себе пары ртути, которыми он дышал каждый день, пока
еще был простым рудокопом. Завтрак, вареная окра и пересоленное
соевое мясо, не улучшил дело.
Медаф даже поколотил младшую из его
трех жен за плохую готовку. Рутинное дело, давно не доставлявшее
ему никакого удовольствия. Убедившись, что порядок в доме
восстановлен, старшина отправился на окраину поселка, где и провел
три часа, бездумно разглядывая небо и потягивая забитый в трубку
легкий наркотик хаф. За этим занятием старшину и застал его
помощник Утер.
Утер в поселке и на планете был
чужаком, космиком неведомого происхождения. Два года назад его
ссадил с корабля за провинность пролетавший через Тиндагол вольный
торговец. Медаф сразу обратил внимание на высокого, с хищными
повадками пришельца. Он приблизил его к себе, стал давать
поручения, частенько довольно грязные. Утер справлялся и, что было
тоже важно, не болтал. Он прижился в поселке и стал у Медафа правой
рукой.
Быстро освоившись, космик стал
наглеть. Он по-прежнему лебезил перед Медафом, но другим
приходилось выносить от него унижения, ругань и побои. Когда Утер
выкинул из дома одноногого Бара и стал жить с его женой, жители
возроптали. Медафу тогда пришлось даже пару раз для острастки
пальнуть в воздух из древнего плазменника. Про себя старшина
улыбался. Ненависть народа к помощнику была ему на руку. Если Утер
задумает затеять в поселке переворот, опереться ему будет не на
кого.