Единственный раз, когда я позволил себе небольшую слабину,
произошел на шестой день после смерти Пилара.
Утром, возле восьми часов, после очередной бессонной ночи,
Ребекке удалось наконец уснуть, а я воспользовался этим, чтобы
принять душ, покушать и убрать на кухне. Лиза с Сашей уже на
дежурстве (хоть и все еще не в одной команде), так что мне никто не
мешал. Еще раз заглянув в спальню и убедившись, что Ребекка все еще
крепко спит, я прикрыл дверь и подошел к синтезатору, находящемуся
в гостиной. Выкрутив звук на минимум, мои руки сами начали выводить
еще годы назад заученную мелодию.
Я тогда в основном классику изучал и, среди прочего, нашел в
Сети ноты, озаглавленные названием «Бетховен "Мелодия слез"». Не
знаю, действительно ли классик именно так назвал свое произведение,
но по настроению оно соответствует один в один.
Воскресив в памяти ноты и сделав несколько неполных проходов,
вспоминая как оно правильно играется, я начал выпускать из-под
пальцев мелодию, полную потери и грусти.
Не проиграв и трети, я услышал, как дверь в нашу спальню
отворилась и оттуда вышла Ребекка. Я тотчас же прекратил и уже
собирался идти к ней, как меня остановили её слова:
- Погоди. Продолжай, пожалуйста, - попросила она меня тихим
голосом. На что я кивнул, сел обратно, выставил нормальную
громкость и начал мелодию заново.
Первые аккорды мелодии передавали грусть, тоску и непонимание
происходящего. Они, словно тихо кричали: "Ну почему? Так ведь
нельзя!", но не требуя, а с нотками слезной мольбы. Где-то возле
середины происходит перемена. Словно тот, к кому была обращена
мольба наконец услышал её и решил ответить. Мелодия налилась
звуками надежды, но не той, которая обещает, что все будет хорошо,
а той которая дает тебе пинок под зад и требует, чтобы ты не
раскисал и продолжал, несмотря ни на что, двигаться дальше. А
последние удары клавиш, как будто провозглашали своим звучанием:
"Даже если ничего не получиться – ты сделал все от тебя зависящее,
а значит тебе не о чем жалеть!"
Прекрасная мелодия. Тоской сжимающая сердце и заставляющая лить
слезы, но прекрасная.
По её завершению, я обернулся в сторону Ребекки и увидел её в
уже привычном положении, с обнятыми коленями, на диване. Но в этот
раз было кое-что другое. А именно взгляд. Нет, она все еще не
смотрела на что-то конкретное, но в этот раз, она как будто
смотрела не в пустоту бездны отчаяния, а как тот, кто принял
какое-то решение и собирается следовать ему до конца.