Арена загоралась эмоциями и радостными воплями зрителей,
пылала жаждой битвы, искрилась задором и предвкушением кровавого
пира: воспользовавшись небольшой передышкой, служители сумели
окружить оглушённое молниями чудовище. Скорпиук в бешенстве мотал
жуткой мордой, щёлкал клешнями и шипел, как тысяча змей, но разряды
продолжали жалить его, вынуждая отступать.
Один из старших служителей метнул сверкающее алое копьё – оно
с хрустом пробило броню существа и вспыхнуло ярким, ослепляющим
глаза пламенем.
Скорпиук отступил, но в его красных, полных ярости глазищах
полыхнула такая ненависть, что на трибунах один из зрителей выронил
лепёшку. Сидящие рядом крестьяне загоготали, показывая на
неудачника пальцами.
Жрецы обрушили на гигантскую тварь дождь огненных шаров,
стрел и молний, но лишь разозлили чудовище. Оно приподняло над
мордой клешни, пытаясь загородиться от атак и…
Тут
же выстрелило паутиной в потерявших бдительность служителей. Двоих
опутало липкой смертоносной нитью. Злорадно заурчав, скорпиук
потащил пленников к себе.
Магистр быстро вытащил из складок мантии бутыль с мерцающей
золотистой жидкостью и прежде, чем пойманные послушники оказались
на расстоянии удара клешнёй, метнул сосуд в чудовище.
Склянка разбилась. А через мгновение по трибунам пронеслись
восхищённые вопли: словно невероятный фонтан красочных огней вверх
взлетели сотни, тысячи искр, которые стали соединяться в
потрясающий по красоте Призрачный Меч.
Оружие описало круг над Ареной, вырастая в размерах, затем
под рёв зрителей обрушилось на чудовище, разрубая его. Скорпиук
выпустил паутину, нелепо поднял клешни вверх, словно прося
Императора о милости, и рухнул на песок, истекая зелёной
кровью.
Магистр поклонился зрителям – никто не заметил, как
побледнело его лицо от напряжения битвы.
Когда служители скрылись во внутренние комнаты под аплодисменты
зрителей, рабы выстроились в два ряда и стали показывать, почему
имперской гвардии пришлось потерять значительную часть бойцов,
прежде чем восстание в Кливии задохнулось.
Кливийцы знали, что шансов выжить у них немного, но Император
иногда любил давать жизнь тем, кто больше других отличился в
представлении, поэтому каждый участник цеплялся за эту возможность
словно тонущий, который барахтается из последних сил пока лёгкие не
наполнятся водой.