— Всё
нормально? — не унимается мальчишка. Сколько ему: лет тринадцать?
Незаметно
убираю глок под куртку, чтобы не пугать ребёнка.
— Да, Саш, —
кивает Вера. — Это дядя Олег. Он скоро уйдёт.
— Ну-у-у…
ладно, — Саша нерешительно соглашается, бросает на меня настороженный взгляд и
скрывается за дверью.
Вера прячет
лицо в ладонях. Она так и продолжает сидеть на полу. Её плечи вздрагивают. А я,
кажется, начинаю понимать, в чём дело.
— Сашка — всё,
что у меня есть. Его отец бросил нас, когда узнал о беременности. Я не решилась
сделать аборт тогда, надеялась, что он опомнится и вернётся. Дура набитая. Не
опомнился. Не вернулся. Родители от меня отказались. Мне пришлось уйти из
балетной школы. Думала, продолжу учиться после академа, но… Не было смысла. На
зарплату балерины всё равно не проживёшь. А Сашка… Он, знаешь, какой хороший? У
него в школе одни пятёрки. Я ему репетиторов нанимаю, чтобы он учился в самой
лучшей гимназии, чтобы у него одежда была нормальная, телефон. Дети ведь такие
злые, готовы затравить любого, кто отличается от них...
Вера говорит,
а я оглядываюсь по сторонам, подмечая малейшую деталь. Порядок и чистота в её
квартире настолько контрастируют с грязью и вонью не только подъезда, но и
всего района, что кажутся чем-то нереальным. На стенах висят совместные
фотографии её и сына. В шоке опускаюсь на диван. Я знаю Веру достаточно давно,
но её слова становятся для меня откровением: она слишком тщательно оберегала
свой маленький мирок от посторонних.
Вера, наконец,
поднимается с пола и пересаживается на стул.
— Его сбила
машина две недели назад, — голос у неё прерывистый. — А потом… Потом мне
позвонили и сказали, что следующий удар станет смертельным. И если я не хочу
потерять сына, то сделаю, как они прикажут.
Она сжимает
кулаки, глядя на закрытую дверь, за которой находится Саша.
— Они знали,
что ты приходишь ко мне. Знали, что я единственная, кого ты…
Не
договаривает. Не нужно.
Я
отворачиваюсь к окну. За стеклом серый, больной город. Тот самый, за
который я когда-то был готов умереть.
— Они обещали,
что не убьют тебя. Только накажут, — Вера всхлипывает, и я перебиваю её.
— Почему ты не
сказала мне?
Она поднимает
на меня красные воспалённые глаза.
— Мне
запретили.
— Нет. Почему
ты ни разу не заговорила со мной о сыне? Я только сейчас узнаю, что у тебя,
оказывается, есть ребенок.