Этот перекос я принялся исправлять в первую очередь. Для начала
построил базовый контур, текущий по кругу на Алеутщине. Затем
дополнил его ещё одним кольцом, охватывающим Орегонщину. Третьим
звеном в цепи стал контур, протянувшийся до пределов Калифорнщины.
Чужих потоков силы там не наблюдалось — ни Франция, ни Испания, ни
Англия не баловали свои колонии и не тратили силы на устройство
эфирообмена.
Оглядев проделанную работу, я сам себе пробурчал: хорошо и
хорошо весьма. Да, проложенным мной потокам потребуются десятки
лет, чтобы прийти в движение. И, наверное, целый век, чтобы выйти
на расчётные мощности. Но даже простой “ветерок”, перемешивающий
эфир в моём княжестве, лучше, чем царивший там ранее застой.
Последним штрихом я протянул поток между Камчаткой и княжеством
по Алеутским островам. Эдакая дополнительная подпитка, сбрасывающая
излишки силы из Азии в Америку.
Довольный проделанной работой, я подтвердил изменения ещё раз,
отпустил контроль и позволил Ключ-Камню выбросить меня обратно в
реальный мир.
***
К себе в особняк я вернулся в четвёртом часу дня. В гостиной,
обложившись кучей бумаг, сидел Сумароков и делал выписки, перебирая
документы.
— Боюсь, — вздохнул он, — мне потребуется время, чтобы собрать
нужные сведения.
Выглядел Сумароков измождённым и бледным.
— Вы уже обедали, Василий Петрович? Нет? Даже не думайте
отказываться — нам с вами сегодня понадобится много сил.
Чуть ли не насильно я его отвёл в столовую и принялся потчевать.
А затем велел накрыть нам в саду чаепитие.
— Успеем, Василий Петрович, не переживайте вы так.
— Да как не переживать? — он возмущённо посмотрел на меня. —
Люди же умирают, Константин Платонович! Вы видели, что там
происходит?
— Вы ничем не поможете, если загоните себя, как лошадь. Садитесь
в кресло, Василий Петрович, пейте чай.
Сумароков опустился в кресло-качалку и взял чашку чая. Я молча
устроился напротив и просто подождал пять минут. Старичок-археолог
начал клевать носом, а потом и вовсе задремал, уронив голову на
грудь.
Я забрал у него из рук пустую чашку, укрыл колени пледом и пошёл
в дом, оставив его отсыпаться. А выставить отметки на карте я смогу
и сам, невелика сложность.
Среди бумаг, что привёз Сумароков, львиную долю составляли
допросы врачей и слуг, записанные по горячим следам. Мне пришлось
все их просмотреть, выписывая даты, когда заболевали люди и где это
происходило. Чисто механическая работа, за которой время пролетело
незаметно. За окном уже стояла ночь, когда меня отвлёк от работы
возмущённый голос: